передумал и бросил в ящик стола.
Едва начавшийся день испорчен. Бесцельно и паршиво прошел его маленький отпуск.
Леонид пошел на кухню, что-нибудь перекусить. Еды в доме не оказалось – опять все против него. Обиженный на весь мир, Обносков лег спать.
Утреннюю неудачу скрасило радостное известие во второй половине дня. Анька – секретарша из «Артемиды», приятельница Алисы и первая сплетница – позвонила поделиться новостью. Леня ей сказал, что жена в отъезде, и хотел положить трубку, но прежде чем он успел это сделать, Анька сообщила:
– У нас ведущего технолога арестовали. Кто бы мог подумать?! С виду такой порядочный, а на самом деле – убийца.
– Вау! – воскликнул он. – Да, неприятно. Вот как бывает, – Леня поспешил изобразить разочарование.
Он испытал гамму сладостных чувств. «Инархову кранты! – торжествовал он, едва не отплясывая барыню. – Допрыгался, пижон!» – злорадствовал Леня, предвкушая мытарства своего врага.
Леня был счастлив не только от того, что Инархову пришлось худо. Его грела упоительная мысль, что он смог одолеть соперника. Расправился красиво, элегантно, можно сказать, виртуозно.
– Не отвертишься, гад, – пообещал он своему отражению, собираясь бриться.
Он решил устроить себе праздник, пойти куда-нибудь, отметить победу и поесть заодно.
Надев новые джинсы и белую облегающую футболку, которая, как ему казалось, подчеркивала его спортивный торс, и, вылив на себя полфлакона туалетной воды, он собрался на выход. В прихожей еще раз полюбовался на себя: волосы гладко зачесаны назад и уложены гелем, на загорелом лице неотразимая улыбка, стройная, подтянутая фигура (небольшой животик не в счет) – из зеркала смотрел сам бог Аполлон. Красавчик!
Когда раздалась трель звонка, сердце Лени и не думало екнуть. Он беспечно открыл дверь, глядя чистым взором на вошедших, и по-прежнему улыбался.
– Гражданин Обносков, Леонид Николаевич? – строго поинтересовался хрипловатый голос. – Вам придется проехать с нами.
– Алиби у вас нет и быть не может, вас видели недалеко от места преступления. Запираться бессмысленно, – порекомендовал усталый следователь с равнодушным лицом. Из-за Обноскова Виктору Сергеевичу Денюшкину пришлось приехать из Великого Новгорода. А он был человеком немолодым, и вояж, даже недалекий, выбивал его из колеи. Виктор Сергеевич простудился в дороге и чувствовал себя прескверно. Ему бы в гостиницу, отлежаться, а не выбивать показания из несознательного гражданина, дело которого по-любому – труба.
– Убийство – штука серьезная, и вам нужно постараться найти себе смягчающие обстоятельства. Так что рассказывайте от и до.
Леонид сник, еще спускаясь по лестнице собственного дома, когда сотрудники милиции эскортировали его до машины. Теперь, сидя на жестком стуле в неуютном кабинете следователя, он чувствовал себя паршивее некуда. «Как же так?! – паниковал он. – Неужели Инархову удалось выкрутиться, да так, чтобы подставить меня?!» Леня не понимал ничего, кроме того, что кранты теперь пришли ему самому.
– Отпечатки пальцев вы стерли весьма небрежно, и кое-где ваши пальчики остались, – сообщил следователь.
Перед глазами Обноскова предстала картина: он в квартире Агнессы судорожно протирает ветошью дверные косяки. Неужели остались следы?! Но как же так получилось?!
– Вы оставили в квартире убитого свою визитную карточку, зажигалку с дарственной надписью. Узнаете? – Денюшкин положил перед ним «Зиппо». Серебряную, престижную и дорогущую – предмет имиджа, которым он, Леня, очень гордился. Ее преподнесли ему к тридцатилетию друзья. Хоть Обносков уже полгода как не курил, зажигалку носить с собой не переставал – она придавала ему респектабельности. Леня клал ее в карман брюк, из которого она иногда выпадала, что позволяло ненавязчиво ее продемонстрировать. Потерять ценную вещь он не боялся: зажигалка подписана, ее всегда вернут знакомые (в компании чужих людей он этот номер не проделывал – обходился другими). Агнессе он тоже решил пустить пыль в глаза. Вот и дощеголялся – выронил, а забрать забыл.
– Я ее не убивал, – прошептал Леня пересохшими губами. – Она уже там лежала. Мертвая.
– Кто она? – удивился следователь. Его маленькие глаза под массивными очками заметно округлились.
– Агне… – Обносков осекся на полуслове. Вот идиот! Следак же сказал: в квартире убитого, а не убитой. Тут явно что-то не то. Какая-то ошибка. А он взял да и проболтался про эту дуру, будь она неладна! Надо же было так спалиться.
Напрасно Леня пытался отыграть назад и прикинуться валенком, Денюшкин уже вцепился в него железной хваткой.
– Все по порядку и с самого начала, – скомандовал Виктор Сергеевич. Он буравил глазами-бусинками лицо подозреваемого. Леонид попытался упорядочить мысли, но это ему не удалось: нервы сдали окончательно, начиналась истерика. А следователь продолжал давить. Он, не отводя тяжелого взгляда, бесстрастно цитировал статьи УК. – Пятнадцать лет как минимум, а за двойное убийство, да при отягощающих – получите по полной.
– За какое двойное? – вытаращил глаза Обносков. – Я никого не убивал.
Леониду пришлось расколоться. Говорил он медленно, постоянно виляя – где-то умышленно, где-то путаясь от волнения. У следователя оказалось ангельское терпение. Он слушал молча, иногда задавая уточняющие вопросы, когда видел, что Обносков откровенно завирается.
– Вы явились к некой Агнессе поворожить на удачу. Правильно я понял? – Леня в ответ кивнул. – Позвонили в дверь, вам никто не открыл. Тогда вы решили ее толкнуть – вдруг она не заперта? Так и вышло. Затем вы без спросу бродили по чужой квартире, пока в одной из комнат не наткнулись на труп. В милицию, я так полагаю, вы звонить не стали. – Леня тут же замотал головой. – Замечательно! Адрес гадалки, – потребовал Денюшкин.
– Енотаевская, четыре, квартира двадцать шесть. Кажется.
– Что же. Пойдем дальше. Вы решили заняться предпринимательством, и ваш визит в Великий Новгород носил деловой характер. От случайного знакомого вы узнали, что некий новгородский пенсионер, чтобы свести концы с концами, продает свои награды. Старик вас пустил в дом, показал ордена, но в цене вы не сошлись, и сделка не состоялась. Я точно рассказываю с ваших слов? – Денюшкин недобро прищурился, отчего Леню передернуло. – Вы покинули его дом с миром и никого не убивали?
– Не. Ни боже мой, – заверил Обносков.
– А как же бедлам в квартире – выпотрошенные шкафы и вещи на полу? А труп в холодильнике?
– В каком холодильнике?! – изумился Обносков. – Я холодильник не открывал.
Когда Леонида увели, Денюшкин набрал номер дежурного и назвал адрес Оксаны.
– Был обнаружен труп? Дело в производстве Тихомирова? Очень хорошо. У меня для него есть информация.
«Вот как получается, – размышлял Денюшкин. – Приехал в Питер по своему делу, а приходится работать по чужому. Кто знает, может, повезет, и убийство Каморкина заберет этот Тихомиров? Было бы весьма неплохо. Сейчас бы вытянуть ноги на любимой софе и читать газеты. И от тарелки супа с грибами со сметаной и свежим батоном не отказался бы. Так ведь нет, на старости лет приходится по командировкам мотаться». Виктору Сергеевичу очень сильно захотелось домой, к жене и дочери, к домашнему теплу и запаху пирогов. Как хорошо, что есть любимая семья, отдушина и надежный тыл. Какие же идиоты те, кто не дорожат своими семьями, меняют уютных, милых жен на молоденьких свистушек. Уж он-то свою дорогую Зиночку ни на кого не променяет. Она у него одна-единственная и неповторимая, самая распрекрасная и желанная, и ничего ее не портит: ни лишние килограммы, ни седина, ни морщинки.
Встреча с Тихомировым назначена на завтрашнее утро, а сегодня уже день завершился. Виктор Сергеевич перечитал бумаги, аккуратно сложил их в папку и отправился в гостиницу.
– Инархова отпустили! – возмущался Юрасов. Его всегда бесило, когда ускользал от правосудия очевидный преступник. Атаманов к этому событию отнесся спокойно, к подобному он давно привык. – Умные все стали, адвокатов нанимать! Эти беспринципные сволочи за деньги любого урода святым представят. Защитник Инархова особо напрягаться не стал, больным своего клиента
