Фримена на стене.
Мне приходилось иметь дело с тремя основными типами окружных прокуроров. К первому принадлежали дружелюбные толстоватые субъекты, которые, потерпев неудачу в частной практике, оказывались в суде, обслуживая тех, кто обеспечил им эту должность. Ко второму относились честолюбивые молодые юристы, использовавшие офис окружного прокурора как трамплин к более высокой должности или высокооплачиваемой практике. Третий тип – не такой редкий, как может показаться, – составляли люди, которых больше интересовало очищение общества от скверны, нежели обслуживание влиятельных друзей и лицезрение своей фотографии в газетах.
Уэстмор, казалось, принадлежал ко второй категории. Он предложил мне сигарету и зажег ее для меня, пользуясь возможностью как следует изучить мое лицо. Его собственное было худым и скуластым, свидетельствуя о честолюбии на грани аскетизма. Оно было украшено пенсне и увенчано ежиком преждевременно седеющих волос, цветом напоминающих железные опилки.
Указав мне на стул, он сел за стол.
– Вы принадлежите к числу неуловимых, мистер Арчер.
– Сожалею, но мне нужно было кое-где побывать.
– Похоже, вы добирались туда на четвереньках, чтобы вас не обнаружили. – В его резком голосе слышались нотки иронии. – Я уже серьезно подумывал об ордере на арест.
– По какому обвинению?
– Есть несколько вариантов. Например, сопротивление полиции. В Лас-Крусес к подобным вещам относятся неодобрительно.
– Вы имеете в виду Черча?
– Я имею в виду Брагу.
– Брага получил по заслугам. Я бы мог задержать девушку, если бы он в меня не вцепился.
– Теперь он это понимает. Как бы то ни было, на вашем месте я бы держался подальше от темных аллей. И не советую снова пробовать нечто подобное на Браге или ком-нибудь другом из департамента шерифа. Вас избавило от тюрьмы лишь то, что вы сообщили о машине на авиабазе.
– Этой похвалой я обязан Черчу?
– Естественно. Шериф всегда хвалит тех, кто этого заслуживает. А «бьюик» помог нам выйти на Боузи.
– Мне рассказал Майер. Насколько я понимаю, Боузи не поймали?
– Еще нет. Но я получил телетайп после разговора с Майером. Полный перечень «достижений» Боузи. – Уэстмор взял со стола желтую телеграмму. – Мелкая кража и вандализм еще в начальной школе, кражи автомобилей в течение следующих нескольких лет, незаконное ношение оружия, хулиганство, ограбление. Обычная программа. Считая год в Престоне, он провел в тюрьме семь лет из последних одиннадцати.
– Откуда он родом?
– С западной стороны Лос-Анджелеса. Но его арестовывали в пяти западных штатах. Последний срок он заработал за то, что водил грузовик для шайки бутлегеров в Нью-Мексико. Он вышел в июле и перенес свою деятельность на северо-запад.
– Он в одиночку ограбил банк в Портленде?
– Насколько известно, это была работа одного человека. По крайней мере, Боузи был единственным, кто входил в банк.
– И вышел оттуда с двадцатью тысячами долларов?
– С двадцатью двумя. К несчастью для него, он не смог их потратить. В банке был полный список номеров украденных банкнотов, и они разослали его по побережью и по всему юго-западу. Покупка автомобиля в Лос-Анджелесе как будто была единственной крупной попыткой истратить часть добычи, но это вышло ему боком. Он был вынужден бежать из Лос-Анджелеса с полицией на хвосте. Они выехали из отеля на главной улице менее чем за час до того, как туда нагрянула полиция.
– Значит, девушка была с ним тогда?
– Они зарегистрировались как муж и жена – мистер и миссис Джон Браун. – Уэстмор улыбнулся уголком рта. – Подходящий псевдоним, учитывая то, что произошло с подлинным Джоном Брауном[5].
– Когда они оставили Лос-Анджелес?
– Шесть недель назад, третьего сентября, Боузи ограбил банк в Портленде пятнадцатого августа. Начиная с третьего сентября и по вчерашний день он полностью исчез из поля зрения.
– Не совсем, – возразил я.
Уэстмор бросил на меня проницательный взгляд.
– Если вы что-то знаете, говорите. Я ведь оказал вам доверие.
– Вам известно, где находится озеро Перидида, мистер Уэстмор?
– Конечно. У меня там коттедж. А что?
– Это одно из узловых мест всего дела. Боузи и Джо Саммер скрывались там несколько дней в начале сентября. Энн Майер в последний раз тоже видели у озера.
– А каким образом она вписывается в картину?
– Еще как вписывается, притом в самый центр. Не знаю, какие меры были приняты для ее розысков. Если никаких, то готов предложить словесный портрет.
– Шериф уже распространил его прошлой ночью. Пока мы не получили откликов.
– Думаю, вам следует сосредоточить поиски на озере Перидида.
– У вас есть основания это утверждать?
– Да.
Я вручил ему каблук и ключи от летнего дома, после чего поведал свою историю.
Он слушал, нетерпеливо барабаня пальцами по столу, словно ощущая ускользающие секунды.
– Возможно, Мак-Гауэн лжет. Его рассказ не показался вам фантастичным?
– Даже очень фантастичным. Но если бы он хотел солгать, то выдумал бы что-нибудь более правдоподобное. Кроме того, я видел яму.
– Он мог сам ее вырыть. И у него была причина для лжи, если он дед этой девушки.
– Мак-Гауэн даже не знал, что у его внучки неприятности, когда рассказывал мне о «могильщиках».
– По крайней мере, вас он убедил.
– Расспросите его сами.
– Непременно. А пока что я хочу, чтобы вы повторили вашу историю для протокола.
– Для этого я и пришел.
Он вызвал по селектору стенографиста. Элегантный седовласый мужчина притащил в комнату стенотайп и установил его на столе. Пока его беглые пальцы запечатлевали мое повествование, Уэстмор бродил по кабинету.
Шериф играл в моем отчете сугубо традиционную роль. Будь Уэстмор другим человеком, я мог бы высказаться откровенно, но его обходительность не вызывала у меня доверия. Окружной прокурор обладал большей властью, чем шериф, но я не мог быть уверен, как он ею воспользуется. В середине моего рассказа Уэстмор вышел из комнаты и вскоре вернулся, возбужденно сверкая глазами. После ухода стенографиста он сообщил мне причину:
– Я говорил с налоговой инспекцией. Утром передал им бухгалтерские книги Керригана. Для полного анализа у них не было времени, но они уверены, что он обманывал государство.
– Уклонялся от уплаты налогов?
– Да, в течение нескольких лет. В конце сороковых годов он заработал на своем баре кучу денег, которые не включал в декларации.
– И куда же делись эти деньги?
Уэстмор пожал узкими плечами.
– Лас-Вегас, Танфоран, Кальенте – развлекаться в этих местах куда интереснее, чем платить подоходный налог. Через год после покупки «Золотой туфельки» Керриган начал вести двойную бухгалтерию. Очевидно, он делал это с помощью Энн Майер. Она была его секретарем и одновременно счетоводом. Налоговое управление уже несколько месяцев старалось добыть против них конкретные доказательства, чтобы отдать обоих под суд.
