только злобу в голове и страх в кишках. Боузи отличался от меня тем, что ему не вовремя попался пропахший алкоголем полицейский сержант.
У меня была еще одна причина отождествлять себя с Боузи. Уэстмор использовал его, как моего «мальчика для порки», пытаясь выжать из него ответы, доказывающие, что я не прав. Но в этом он не преуспел.
Глава 30
Я был рад, когда нас прервали. Капитан Дейнло открыл дверь и вызвал Уэстмора. Когда он вышел, в комнате наступила тишина – четверо живых были так же безмолвны, как трое мертвых.
– Ты шагаешь прямиком в газовую камеру, Леонард, – заговорил я. – Если ты не прекратишь отпираться, другого шанса может не представиться, и ты будешь вдыхать цианид, прежде чем успеешь опомниться.
– Они не могут осудить невиновного.
– Разве ты невиновный? Ты украл грузовик, и мы это отлично знаем. Это делает тебя соучастником убийства водителя, даже если ты и не стрелял в него. У тебя один выход – честно обо всем рассказать.
Он задумался.
– Что вы хотите, чтобы я сказал?
– Правду. Как это произошло?
Он мотнул головой в мелодраматическом отчаянии.
– Вы все равно мне не поверите. Какой смысл рассказывать, что я видел?
– И все-таки попробуй рассказать.
– Вы назовете меня лгуном. Я ждал грузовик на шоссе. Керриган сказал, что он должен проехать около шести. Он действительно промчался мимо в это время и остановился примерно в полумиле. Мне пришлось бежать за ним со всех ног.
– Что его остановило?
– Там была машина – зеленый седан «шевроле». Потом «шевроле» уехал, и больше я ничего не видел.
– Но ты видел, как «шевроле» отъехал от грузовика?
– Да. Я все еще не добежал до них.
– И Акиста – водитель грузовика – сидел в «шевроле»?
– Да, на переднем сиденье.
– Он вел машину?
– Нет.
– А кто?
– Вы мне не поверите. Я понимаю, что это выглядит нелепо.
– И все-таки скажи.
Боузи поднял руку и указал на тележку, где лежала Энн Майер.
– По-моему, это была она.
– Ты видел, как эта женщина увезла Акисту от грузовика в четверг?
– Я же говорил, что вы мне не поверите.
Трелор мрачно покачал головой:
– Вам придется придумать что-нибудь получше. Эта женщина мертва уже неделю.
– Ты сам видел ее труп в ночь с понедельника на вторник, – напомнил я.
Боузи пронзительно затараторил:
– Что толку доказывать? Вы не верите, когда я говорю правду. Вы шайка ублюдков! Вы все заодно с шерифом – пытаетесь мною прикрыться! Давайте запихивайте меня в газовую камеру! Я не боюсь умереть! Меня тошнит, когда я дышу с вами одним воздухом!
Охранник ударил его по лицу.
– Потише, парень. Ты чересчур разорался.
Я встал между ними.
– Что там насчет шерифа?
– Он был на перевале, когда я вел грузовик. Сидел в своем чертовом «меркьюри» и притворился, будто не видит меня. Даже голову не повернул, когда я проезжал мимо. Теперь я понимаю, он сделал это нарочно, чтобы мне пришили убийство.
– Никто тебе ничего не пришьет, если ты говоришь правду.
– Да ну? Вы все у него на поводке.
– Только не я. И мне приходилось перерезать поводки и покрепче.
– Ради кого? Ради таких, как я?
Это был трудный вопрос.
Дейнло заглянул в комнату.
– Что у вас тут за шум?
– Ничего особенного. Уэстмор здесь?
– Он ушел.
– Ушел?
– Да, по делам.
Я шагнул в коридор.
– Нашел время уйти.
– У него была причина. Майер ждет его в здании суда. – Он с довольным видом засунул за пояс большие пальцы. – Я только что арестовал Майера.
– По какому обвинению?
– В убийстве. Вчера вечером я пришел к Майеру домой и попросил разрешения пошарить там. Я притворился, что ищу следы его дочери. Он не возражал. Вероятно, не знал, что можно сделать со старыми пулями. Их было полным-полно в его подвальном тире. Я выковырял их из досок, куда он приколол мишени. Большинство были настолько расплющены, что толку от них никакого. Но несколько пуль сохранились достаточно хорошо для обследования под микроскопом. Я только недавно закончил с ними возиться. Некоторые были выпущены из револьвера 38-го калибра. А одна так хорошо сохранилась, что я смог сравнить ее с пулями, извлеченными из жертв. Они выпущены из одного и того же оружия – в том числе та, которая убила Энн Майер.
– Вы уверены?
– Могу доказать это в суде. Потом я покажу вам увеличенные микроснимки. Я могу это доказать, даже если мы никогда не найдем оружие. У Майера был револьвер 38-го калибра, зарегистрированный на его имя. Я спросил о нем, когда арестовал его. Он сказал, что у него револьвера нет, и наплел мне какую-то небылицу.
– Какую?
– Сказал, что прошлой осенью одолжил его дочери и так и не получил назад. Врет, конечно.
– Вчера я тоже так думал. Но теперь я в этом не уверен.
– Не сомневайтесь – врет. У него нет выхода. Он не имеет алиби ни на одно из убийств. В воскресенье, когда прикончили Энни, старик весь день был один и запросто мог съездить на озеро. Майер заявляет, что его алиби на четверг может подтвердить старшая дочь. Но она была у него дома с пяти вечера, а он вернулся только после семи. Он сам это признает – говорит, что ездил прокатиться после работы. На время убийства Керригана у него тоже нет алиби.
– Но нет и мотива.
– Есть. Акиста и Керриган оба путались с Энни. – Его тонкий нос наморщился, словно учуяв худший запах, чем йодоформ. – А Майер сам едва не изнасиловал собственную дочь.
– Любопытно, – заметил я. – Вы рассказывали об этом шерифу?
Дейнло впервые выглядел смущенным.
– Я еще не видел его. Мне не хотелось вынуждать его арестовывать своего тестя. Я решил действовать через его голову и все сообщил Уэстмору.
– И Уэстмор с вами согласился?
– Конечно. А вы разве нет?
