– Знаете, жизнь в этой квартире напоминает мне жизнь в кукольном домике. Я здесь все переделала: заставила обить стены панелями из настоящего дерева, мебель привезла из своего дома в Каракасе, велела разобрать одну стену, чтобы объединить две квартиры в одну. Но мне здесь все равно тесно. На ранчо мне нравится жить куда больше. У меня прекрасное ранчо в Аризоне.
– У вас отличная квартира, миссис Мелгар.
– Здание принадлежит мне, – объяснила Конни, вставляя в мундштук сигарету. – Как сказал Пабло, я богата до неприличия. Мне не нравится, что происходит на родине. То, что там делается, пугает меня. Я не спеша все распродала в Венесуэле и удачно вложила деньги здесь. Может, смешаете коктейли? Бар у двери. Мне, пожалуйста, темный ром со льдом.
– Очевидно, вы не очень дружны с Томберлином, – заметил я, смешивая коктейли.
– Он мне не нравится. Сама не пойму, почему я продолжаю встречаться с ним. У меня на ранчо есть лошадь, от которой я должна избавиться. Ее зовут Лагарто. Ящерица. Голова похожа на молоток, злые глазки. Она слушается до тех пор, пока ей не предоставляется шанс меня сбросить. Когда-нибудь эта лошадь меня убьет.
Я принес ей стакан с ромом. Когда Конни поднесла его к губам, я сказал:
– А что, если я хочу встретиться с Томберлином, чтобы его убить?
Рука со стаканом замерла в дюйме от рта. Желтые глаза пристально вглядывались в меня. Потом Конни сделала глоток и поставила стакан на стол.
– Я должна закричать?
– Я вас не настолько хорошо знаю, чтобы угадать, как вы должны себя вести.
– Если вы хотите его убить, полагаю, у вас имеются на то причины. – Констанция Мелгар внимательно изучала меня. – Если вы хотите его убить, вы убьете его, но только я должна остаться в стороне. Мне Томберлин противен не до такой степени.
– Что вы хотите этим сказать?
– Он просто богатый, больной и довольно глупый человек. Его может убить другой глупый человек. Но умный и серьезный человек знает, что ради Томберлина не стоит идти на подобный риск. Он – насекомое.
Я сел на диван и посмотрел на Конни.
– Какое насекомое?
– Вы его совсем не знаете? Томберлин – политический дилетант, который поддерживает деньгами очень сомнительные предприятия, каждое из которых, естественно, задумано во имя спасения мира. Калвин дает деньги группам грязных людишек, делает их сильными и значительными и потом теряет к ним интерес. Собирает экзотические коллекции, многие из которых просто отвратительны. Например, у него есть коллекция старинных орудий пыток, порнокниг, фильмов и картин. Еще он собирает ужасные скульптуры. От его книг просто тошнит. Судя по всему, Томберлин импотент и страдает половыми извращениями. В доме есть спальни, которые прослушиваются, в которых есть зеркала-окна. Вы смотрите в комнату, а вас не видят. Он часто устраивает групповые оргии и прочие мальчишеские штучки. Все это скучно и утомительно. Кал любит намеки на страшные заговоры и подобные мерзости. Последнее его увлечение – доктор Фейс.
– Кто?
– Доктор Гирдон Фейс со своим американским крестовым походом. В последнее время о нем много говорят. Лекции, шоу, выступления по телевидению и так далее. И еще специальные телефонные номера, по которым можно позвонить в любое время дня и ночи. Если запустить не посвященного в западное крыло дома Кала в Стоун-Каньон, с ним может случиться удар. Томберлина интересует многое. Знаете, иной раз становится немного не по себе от мысли, что его маленький доктор Фейс за короткий промежуток времени завоевал себе столько верных последователей.
– Я слышал, что. Томберлин жертвует деньги и латиноамериканцам.
– Они обхаживают его со всех сторон, но в основном он поддерживает крайне правые экстремистские группки, которые хотят покупать оружие и убивать пеонов. Томберлин не относится к умеренным, мой друг. Как вас называть? Я хочу, чтобы вы называли меня Конни.
– Джон Смит, пожалуй, чересчур. Может, Мак Смит?
– Осторожничаете?
– Имя может что-нибудь напомнить Томберлину, – объяснил я.
– А лицо?
– Лицо нет. Когда вы сможете устроить встречу?
– Мы поедем к нему завтра вечером. Калвин редко выходит из дома. Вокруг него, как всегда, будут виться подхалимы. Я придумаю что-нибудь, какой-нибудь предлог, чтобы заехать. Но вам придется сыграть роль, Мак Смит.
– Кем я буду?
Конни Мелгар потянулась всем своим пышным телом и сказала:
– Если не возражаете, лучше всего вам стоит представиться моим последним дружком. Где я вас нашла?
– Скажем, я плавал на яхте кого-нибудь из ваших друзей.
– Великолепно. На прошлой неделе я была в Монтеррее. Их зовут Симминсы. Гордон и Луиза. Я переманила вас, потому что собираюсь покупать яхту. Правда, Кала вся эта история особенно не заинтересует. – Она протянула стакан, и я сделал ей новый коктейль. Беря стакан, Конни провела по моей руке пальцами и спросила: – Не хотите, чтобы наши отношения оставались не только на словах?
– Вполне нормальная мысль, Конни, – ответил я, придвигаясь ближе. – Вы очень красивая женщина, и вы это знаете. Но я не уверен, что это хорошая мысль.
– То же самое сказала бы вам и я, если бы вы предложили сойтись поближе.
– А у вас какие причины?
– Мой дорогой, мои молодые друзья считают себя крутыми и независимыми ребятами, но их очень легко приручить. У нас с вами все было бы по-другому. Мы бы очень долго определяли, кто победитель, и по ходу действия я могла бы оказаться в проигрыше. Я не играю в игры, в которых могу проиграть, мистер Смит, таинственный мистер Смит. А каковы ваши причины?
– Если бы я согласился, я бы чувствовал себя так, будто стою в одной шеренге с вашими остальными друзьями, Конни, – улыбнулся я.
Ее глаза сузились, стали золотыми, губы слегка раскрылись, обнажая зубы. Потом она неожиданно расхохоталась и так хлопнула меня по плечу, что у меня онемела рука.
– Видите? Вы бы одолели меня такими разговорами. Однажды я бы разрыдалась и попросила у вас прощения. Как женщина. Видит Бог, мы с вами достаточно незаурядны, чтобы попробовать, но нет... Может, пять лет назад что-нибудь бы и получилось, но не сейчас. Я сейчас слишком стара, чтобы оказаться побежденной в физическом плане, вы же со временем поймете, что как раз этого-то вам и хочется. Потому что я невыносимая женщина, и я это знаю. Пошли.
Она ввела меня в кабинет, где хранились трофеи африканских сафари. На стенах висели несколько очень хороших голов леопарда, льва и буйвола, а также фотографии в рамочках более молодой, изящной, полной жизни и энергии Констанции Мелгар, стоящей рядом с убитым слоном, носорогом и огромной обезьяной. В стеклянных ящиках лежало отличное оружие.
– Мои ружья, – сказала Конни. – Мои любимые мертвые животные. Пять лет я возила своего мужа на сафари, надеясь, что это сделает его настоящим мужчиной, который мог бы меня удовлетворить. Он убивал зверей так же равнодушно, как бухгалтер заносит в книги цифры. Однажды наклонился над кустом, чтобы сорвать для меня цветок, и его ужалила в горло змея. Он умер еще до того, как упал на землю. Было бы можно, и я бы повесила на стену его голову тоже. И головы всех моих молодых друзей. Сейчас вы знаете меня лучше. Мак Смит. Вы можете оказаться подходящим для меня мужчиной. Наверное, меня никогда не перестанет волновать этот вопрос. Жалко только, что время, когда бы мы сумели выяснить это, уже прошло. Приезжайте сюда завтра в шесть, и мы поедем на моей машине. А сейчас спокойной ночи.
Я нашел выход. Уходя, услышал ее смех. Интересно, так же ли она смеялась, когда убивала носорога, слона и обезьяну, снятых на фотографиях, где миссис Мелгар стоит в брюках и с улыбкой держит в руках большое ружье?
