двенадцать лет, не в обиду вам будь сказано, умения наверняка подрастеряли, да и практики у вас маловато было! Мне же сейчас в Чёрном Замке всё для вас придется делать, а вы… Брёвнышко лень перекинуть?
— Отказываетесь? — рубанул Ангст.
— Дело ваше, — махнул рукой Инго.
В оцепеневшем воздухе раздался тоненький звон и легкий топоток. Со всех сторон к опустевшему рву засеменили… фарфоровые куклы: глупо улыбаясь, расставив локотки и легко ступая по заиндевелой мостовой атласными туфельками, они подходили к обледенелому берегу, съезжали вниз и слоями укладывались на дно, вытянув ручки по швам. Правда, теперь они были как обычные заводные куклы, не смеялись, не плакали и не разговаривали, но зрелище все равно было… бр-р-р! Лиза передернулась, а Инго отвернулся и застывшими глазами уставился в небо.
— С мёртвыми куклами пресно! С живыми людьми интересней! — возмутился фон Штамм.
— Не люблю, когда под ногами кости хрустят, — раздельно отозвался Инго, не оборачиваясь, и, вздернув подбородок, первым двинулся через ров. — Для чистой совести вредно.
Лизу затошнило и зазнобило одновременно. Уже и Паулина вперевалку проследовала на тот берег, и Ангст, прошагав мимо застывшего часового, щёлкнул его по кирасе, и Штамм прокатился в ворота, а Лиза всё медлила. Она попыталась было ступить вперед, но атласные кукольные спинки отвратительно спружинили под ногами, и она отпрыгнула.
— Не бойся, — прошептал Коракс над ухом и бережно взял её на руки. — Держись крепче.
Лиза зажмурилась, вокруг свистнул ветер, а когда она открыла глаза, Коракс уже опускал её на твердую дорожку парка. На снег упало несколько иссиня-чёрных перьев. Как же это? Он что, как Филин?
Листья в заснеженном парке даже не успели облететь с деревьев — просто побелели. Затянутые льдом пруды были похожи на потускневшие серебряные блюда, а застывшие в воздухе струи фонтанов — на опрокинутые хрустальные люстры.
Во дворце тоже повсюду застыли неподвижные фигуры придворных — как будто кому-то взбрело в голову расставить по переходам и залам множество восковых фигур. «Как замок спящей красавицы, — подумала Лиза. — Нет, в сто раз хуже. Там они спали все, а тут… даже крикнуть не успели». В полопавшиеся от мороза окна наметало снег.
Колдуны шли мимо застывших людей, словно мимо разбросанных вещей. Так иногда взрослые с занятым видом проходят через неубранную комнату и даже не обращают внимания на беспорядок.
Миновав пеструю стайку фрейлин и потрепав одну по щечке, фон Штамм опять трескуче хихикнул:
— Тут бы прибрать чуток, и был бы полный восторг!
— Некогда, — негромко напомнил ему Коракс.
— Приемлемый вид орудия уборки — огнемет, — Ангст, похоже, тоже решил пошутить и коротко заржал. — Спалить бы всё, так дракон в шаре.
— Развлечение ого-го, да сейчас нам не до того! — согласился фон Штамм.
«Как не до того? — ужаснулась Лиза. — Какой огнемёт?! Они же живые все! Ну пусть они дурацкие с этой своей войной, но они же не нарочно! Или это уже насовсем?!»
Перед дверями королевского арсенала толпилось все высочайшее семейство, кроме королевы. Гуммиэль в кирасе замахнулся на кого-то гигантским сверкающим мечом, да так и застыл. А вон выводок принцев, все четырнадцать. Только почему-то самого младшего пытается подхватить на руки какая-то горбатая седенькая старушка. А через секунду Лиза узнала это бальное платье с золотыми туфельками и ахнула. Так вот она какая на самом деле, Кристабель!
А на пороге следующей комнаты лапками кверху лежала, оскалив зубки, здоровенная белая крыса. Фон Штамм походя отшвырнул её носком башмака:
— Хороша крыска, и взобралась не низко! Ничего, отлежится, и ещё пригодится!
Подъёмный мост во Внутренний Замок был опущен. А по льду круглого озера Инго уже почти бежал — мимо вмёрзшей ладьи и обгорелых кольев. Он остановился только у узкого прохода, забранного решёткой. Паулина издала низкий глуховатый рык, и прутья решеток погнулись, расходясь в стороны.
— Ну вот, — сказал Инго, подведя колдунов к краю колодца. — Кто может — летите вниз, кто не может — прыгайте. Внизу неглубоко, но скользко.
— Пусть прыгнет первый, у кого стальные нервы, — замахал руками Штамм.
— Да сколько угодно, — Инго спрыгнул в колодец, а Коракс снова взял Лизу на руки. Открывать глаза Лизе не хотелось совсем, особенно когда она услышала, как дрожат колдуны, не смея сделать дальше ни шагу, как трепещет больное сердце Коракса и каким каменным спокойствием веет от Инго.
Что-то ржаво скрипнуло в темноте, и тут же взвыл ледяной ветер.
— Прошу, коллеги, — Инго отступил от двери в темноту.
По сравнению с этим холодом мороз наверху казался июльской жарой.
Первым в проход нырнул Ангст, за ним — фон Штамм и Паулина, Коракс обернулся, несколько секунд мялся на пороге, а Инго чуть помедлил, прикрыв глаза, а потом шепнул Лизе: «Идём, котёнок». Лиза чуть не шарахнулась прочь, но голос у него опять стал совсем нормальный! Да ещё Коракс выпустил Лизину руку и тихонько подтолкнул её к Инго — и они быстро переглянулись у неё над головой. Что это они? Теперь Инго крепко держал её за руку — обогнал колдунов и шёл вперед. Ощущать их за спиной было страшно и мерзко, всё время хотелось оглянуться, даже шея заболела, но Лиза терпела и смотрела под ноги.
Тихо было внутри. Такой тишины Лиза никогда не слышала. Обычно кроме всего вокруг слышишь ещё, как шумит в ушах кровь, как бьется сердце, как дышишь, а здесь всего этого не было, и эту тишину не могли нарушить ни чеканная поступь Ангста, ни скрежет перьев Паулины, ни трескучий смешок фон Штамма. Все звуки глохли под высоченными сводами, будто в сугроб падали. Эхо здесь тоже умерло.
Лиза изо всех сил старалась не смотреть по сторонам и ещё — ничего не запомнить, но Замок ей потом долго снился. Вроде бы, было темно, и всё-таки откуда-то брезжил мертвенно-серый жиденький свет, и из мрака проступали, нависая над головой, чёрные своды. Под ногами по каменным плитам перекатывались комья пыли.
Откуда-то засквозило, иногда казалось, будто что-то шуршит и перешёптывается вдалеке, в гигантских пустотах коридоров и лестниц. Будто за каждым поворотом кто-то поджидал, таращился пустыми глазами и решал, затаившись: броситься-не броситься? Один раз Лизиной щеки вкрадчиво коснулась паутина, и она чуть не вскрикнула. А потом по стенам очередной тёмной галереи побежали целые заросли этой паутины и с шуршанием превратились в серый проволочный плющ.
Иногда в тронутых изморозью стенах попадались окна — узкие и стрельчатые, как осока. И такие же серые. За ними ничего не было, совсем ничего, и смотреть в них было невыносимо. Лишь однажды попалось что-то похожее на пейзаж — плоское, как опрокинутое зеркало, море, такое же плоское пыльное небо и тусклый серый песок. Инго бросил взгляд в окно и судорожно вздохнул.
— Так где обещанная Книга, юноша? — дергая мясистой щекой, прошипела Паулина.
— Тише, — попросил Инго. — Пожалуйста, тише. Хотите Мутабору попасться?
— Мы его повстречать хотим, мы ему отомстим, отомстим! — приглушенно скрипнул Штамм. — Не уйдет он от нас невредим! Ах, мне бы его найти, и потом хоть трава не расти!
— Фон Штамм! Вам же только что дали директиву! — гарпия в ярости встопорщила перья. — Если вышеуказанная персона сохранила хотя бы половину своего прежнего потенциала, она нам моментально наметит в нашей экзистенции тенденцию к ухудшению жизненных кондиций. — Она заплевалась слюной, заторопилась и сразу стала похожей на свирепую продавщицу в овощном магазине: — Это
— Вы! Слушай мою команду! — Ангст шагнул к Инго. — Искать быстрее! Искать сейчас же!
— Что ж, сестрёнка, — устало сказал Инго, — ищи-ка Книгу.
Лиза представления не имела, что и как искать, и поэтому просто прислушалась. Ей было очень трудно слушать шорохи Чёрного Замка, ничего там не было хорошего, но вдруг в мерзком клубке звуков ей удалось различить тоненькую ниточку тихого знакомого шелеста — так шелестели книги в Бабушкиной комнате, когда думали, что их никто не слышит. Но здесь шелест был тихий и даже жалобный.
— Вот, — неуверенно сказала Лиза и ткнула пальцем в какую-то дверь. И тут же её узнала — это была
