— Так, — отмахнулся Смуров. — Да, лично я туда ни ногой!
— Тогда в шахту и в подвал. Только поскорее, а?
— В подвал? Там же, наверно, крыс полно. Или воды по пояс… — неуверенно начал Смуров.
— Попытка не пытка. А время идет, — пресек его Лева. Мысли у него в голове толпились совсем невеселые. А что, если этот лифт, который сам по себе ездит, сейчас резво спустится на этаж ниже и заблокирует шахту? А что если, когда они будут лезть вниз — ещё неизвестно как, кстати! — лифт возьмет да и рухнет на них сверху? А если они вообще всю дорогу под наблюдением или под прицелом, как в Ажурии?
— Я первый, — твердо сказал он и с замирающим сердцем глянул в шахту, снова вспомнив о мускулистых ребятах в оранжевых майках. Один такой, помнится, бесстрашно палил из чего-то там в противовес лифта… Ой. Он пролез под распорку, лег на живот и спустил в шахту ноги, пытаясь нащупать хоть какие-нибудь неровности в кладке. Не тут-то было. Старые каленые кирпичи отзывались неохотно — они были упрямы, как бараны. И ничуть не напуганы. А Смуров глядел на Леву сверху и дрожал, бедняга, так, что было слышно. Ох, надо скорее, а то он опять забоится и решит остаться… «Ну же, ну же, — настаивал Лева, камни вы, в конце концов, или нет? Или, может, вы считаете себя какой-нибудь там пластмассой?» — «Мы тут сто лет стоим, — недовольно отозвались кирпичи, — и никогда ничего подобного не делали. Благовоспитанные кирпичи не ерзают, а стоят себе смирно». — «Ну пожалуйста», — взмолился Лева. Кирпичи и не думали слушаться. И вдруг Леву осенило. «Ну конечно, вы же не камни, а керамика дурацкая! — как можно ехиднее подумал он. — Вот и торчите за решеткой! Слабо высунуться? Ну, кто- нибудь!»
Тишина. Смуров, как загнанный, дышал над головой.
Крак!
Где-то совсем рядом из стены наполовину выдвинулся один кирпич. Получилась ступенька.
«А ещё?» — мысленно спросил Лева.
Крак!
— Держитесь за сетку покрепче, — и Лева полез в шахту. — Только, пожалуйста, распорку эту на прощанье выбейте — и тогда получится у нас герметичный детектив. Труп закрыл окно… — Ага, вот ещё кирпич… — Запер дверь и лег на ковер…
— Мальчик, — простонал Смуров, — тебе сколько лет?
— Я Лев, — сквозь зубы ещё раз напомнил Лева, — и лет мне двенадцать. Делайте, что я прошу, ладно?
Смуров вздохнул и повиновался.
Рассерженные кирпичи прорывали металлическую сетку, и Лева все время цеплялся за неё то штаниной, то рукавом. Он слышал резкий треск ткани, «крак» кирпичей, собственное пыхтение и тяжелое дыхание Смурова. Один раз нога у него соскользнула и он чуть было не сорвался. Несколько раз обидчивые кирпичи, выскакивая из стены, больно били его по щиколотке или по запястью. Руки он ободрал в кровь почти сразу. Крак! Крак! Крак!
Смуров следовал за Левой молча и очень медленно — Лева отчетливо слышал, как тот неуверенно нащупывает ногой очередную ступеньку. Трясло его так, что сетка издавала скрежещущий шорох.
Крак! Крак! Крак! Леве казалось, что спуск никогда не кончится. Считать этажи тоже не получалось — в шахте царила кромешная тьма, а времени проверять, есть ли рядом дверцы лифта, не было. Руки у Левы занемели.
«Странно, что этот за нами не гонится, — пронеслось в голове. — Мог бы просто лифт уронить, и все… Хотя нет, ему же Смуров зачем-то очень нужен, да и я тоже… Может, он наблюдает?»
Крак…
Стоп! Нашарить следующий кирпич не удавалось. В животе у Левы что-то оборвалось. Отвлекся! А кирпичи и рады! Лева замер и попытался определить, далеко ли до первого этажа. Кажется, уже совсем близко. Придется прыгать. На секунду он повис на сетке на руках, потом выдохнул и разжал пальцы.
Все.
От удара в ногах загудело, а вокруг взлетело эхо.
— Что там? — испуганным шепотом спросил сверху Смуров.
— Прыгайте, тут невысоко. — Лева встал и отряхнулся. Руки саднило ужасно. И джинсы в клочья.
Смуров неуклюже рухнул рядом, болезненно охнул.
— Вы целы? — на всякий случай спросил Лева.
Вместо ответа Смуров вытянул перед собой руки и зашарил по стене.
— Где мы? — встревоженно спросил он. — Это что, подвал? Ты не видишь, где тут выход, мальчик? У меня времени мало.
Ясно, понял Лева, сейчас он кинется Маргошу свою искать. Эх, если бы знать, что с ней точно все в порядке! Хотя откуда нам это знать?
— Так просто отсюда не выйти, — прошептал он. Акустика в подвале была просто потрясающая — хоть концерты устраивай. — Засов заперт на амбарный замок, можете проверить. — Для убедительности Лева подергал тяжелую железную дверь ещё раз, хотя, конечно, Смуров этого в темноте все равно бы не увидел. — Выхода у нас нет, надо идти по этим… по катакомбам. Доберемся до Филина, пусть он решает, как быть, — задумчиво пробормотал он. — Эх, даже жалко, что с Его Величеством не связаться…
— Мальчик, что ты несешь? — свистящим шепотом закричал Смуров. — Какой филин, какое величество? — Ему явно хотелось тряхнуть Леву за шкирку, но он сдержался из последних сил. — Он у меня дочку забрал, ты что, не понимаешь?! И никуда я отсюда не двинусь!
Лева мысленно посчитал до десяти.
— Пожалуйста, прекратите, — тщательно подбирая слова, попросил он. — От этого ничего не изменится. Или вы предпочитаете лечь здесь и умереть? Кстати, если мы тут застрянем, нас определенно найдут, — добавил он. — И Маргоше вашей тогда точно никто не поможет, потому что некому будет. Пойдемте уже, а?
Смуров покорно пожал сутулыми плечами и побрел за Левой.
— А как мы дорогу-то найдем? — обреченно спросил он. — Ты что, в свободное время по канализации лазаешь, в гнома играешь? Ну и деточки пошли…
Лева вспомнил про гномские подземные тренировки с Бьорном и Эрином и усмехнулся — Смурову все равно в темноте не видно.
— Примерно, — согласился он.
В темноте что-то ржаво скрежетнуло, потом звякнуло.
— Тут какие-то железяки, — недовольно сообщил Смуров. — И лужа, кажется. Куда ты лезешь? Отвечай за тебя потом. Я ни черта не вижу.
— Я вам очень сочувствую, — яростно соврал Лева.
Он тоже ничего не видел, но зато чуял, а это было все равно что видеть, только не глазами, и даже ещё лучше, потому что теперь Лева одновременно ощущал все сразу — и запахи, и тепло, и сквозняки, и расстояние, и много чего ещё.
— Погодите, я первым пойду, — решительно велел он. — Нет, держаться за меня не надо, просто не отставайте, хорошо? — Командовать взрослым ему страшно надоело. Ну а что ещё с ним делать, если он ведет себя, как маленький?
Лева закрыл глаза — открыть всегда успеем, а от зрения сейчас все равно никакого проку, только мутные пятна перед глазами плавают. Зато он мог определить, что потолок в этом подвале низкий, и что в дальнем углу есть ещё одна дверца, и она не заперта, и надо пригнуться, иначе стукнешься, и повыше поднимать ноги, иначе споткнешься о порог, а из дверцы несет холодной гниловатой сыростью. Он принюхался — ага, точно так же пахло, когда его сюда тащили! Значит, тащили подземным ходом! А от дверцы под уклон идет какой-то мощеный коридор… наверно, это он и есть.
А главное — камни, старые камни, отзывались под рукой, когда Лева касался стены, и слабо гудели под ногами, все ниже и ниже — по мере того как пол шел под уклон. Ага, эти камни напуганы не были, но и на вопросы отвечали неохотно, как будто сквозь вязкую дрему. Ничего, я их расшевелю, это всё-таки не каленые кирпичи на высоте шестого этажа уговаривать, это же старые камни, им лет сто, если не все двести, — должны же они признать своего!
