В пять минут десятого она ловко скользнула на заднее сиденье.
— Покатаемся по побережью? — спросил я.
— Нет. Поезжайте прямо, я скажу вам, где остановиться.
Через некоторое время мы сидели на веранде дома, где, кроме нас, никого не было.
— Дом моих друзей, — пояснила Норин, изящно закуривая. Теперь она была в красивом темно- зеленом платье с белой отделкой. Контраст между этой Норин и той, что три часа назад подошла к моей машине, был потрясающим.
— Чересчур конспиративно, да? — продолжала она, улыбаясь. — Ничего не поделаешь, мистер Мак- Ги. Дело в том, что я работаю в той же системе, что и мистер Сэм. Я окончила Мичиганский университет. Два года назад мой муж умер от рака, и я вернулась сюда, к родным. Работа горничной дает мне и прекрасную крышу, и свободу действий. А теперь хватит вам удивляться по моему поводу, перейдем к делу. Что я могу сказать вам о Тами Вестерн? Если бы она так часто не отправлялась в круизы, то, пожалуй, была бы вне подозрений. Впрочем, слишком много денег, слишком много платьев, слишком много мужчин. Если она бывала дома, когда я приходила, и при этом не спала и не принимала ванну, то охотно болтала со мной. И всегда на одну тему: какая я идиотка, что не сплю с белыми мужчинами. Что я могла бы без труда иметь хорошую квартиру, нарядные платья и триста долларов в неделю, если бы последовала ее совету. Она даже предлагала свести меня с нужными людьми. Пришлось объяснять ей, что за одни только такие разговоры ревностная баптистка угодит прямиком в ад. А теперь, стало быть, она умерла…
— Ее убили. Как долго вы у нее работали?
— Пятнадцать месяцев.
— Как часто она уезжала?
— Она совершала круизы по Карибскому морю. От пяти до пятнадцати дней каждый. Она предупреждала меня, когда вернется, так что я убирала после ее отъезда и потом приходила уже накануне возвращения. Кстати, у нее была потрясающая способность за двадцать минут превратить только что убранную квартиру в хлев. Обычно она привозила мне в подарок какую-нибудь безделушку. Эти круизные теплоходы отправляются из Эверглейда и зимой, и летом, так что длительных перерывов не было. Всего на моей памяти она уезжала раз двенадцать.
— Как это обычно происходило? Вы заметили какие-нибудь закономерности?
— В общем-то да. После возвращения из круиза она всегда проводила дома несколько дней, никуда не выходя. Спала до полудня, слушала пластинки, смотрела телевизор. И, конечно, занималась собой. Она вообще очень за собой следила. Гимнастика, массаж, маски и все такое. Очень любила перебирать свое барахло. Выволакивала все на середину комнаты, да так и оставляла до моего прихода. Иногда к ней приходили подруги. Я видела двух. Пару раз они приходили вместе, чаще — поодиночке. Они делали друг другу прически, играли в джин и болтали. Не знаю, в каком притоне так разговаривают, как они.
— А как их зовут, вы не знаете?
— Одна, маленькая и рыжая, — Ди-ди. Она немного полнее, чем мисс Тами. Сейчас… Они однажды дразнили ее, называя полным именем… Вспомнила: Делия Дельберта Барнтри. Но чаще они говорили «Ди- Ди» или «Ди-Ди-Би». Она казалось более образованной, чем мисс Вестерн, но язык у нее — не дай бог! Ядовитое жало. Она одного возраста с мисс Тами, а третья девушка помоложе, около двадцати — двадцати двух. Она очень тоненькая, натуральная блондинка, с гривой тяжелых волос, которые она закалывает таким образом, чтобы подчеркнуть свою хрупкость. Четкие черты лица, подкрашенные темные брови и ресницы. Они называли ее Дел. Фамилию не упоминали.
— Какая машина была у Тами Вестерн?
— Красный «мустанг» с откидным белым верхом.
— Сколько времени обычно продолжалось ее затворничество после круизов?
— Семь-десять дней. Потом она, как правило, отправлялась в поход по магазинам — она это обожала. Возвращалась с кучей покупок. По вечерам тоже часто уходила, иногда не ночевала дома. Три-четыре раза в неделю. В этот период, когда она оставалась дома, ей часто звонили мужчины. Обычно она говорила им всякие страстные слова, а сама в это время подмигивала мне и гримасничала. Однажды она делала вид, что рыдает, но все равно кривлялась и корчила рожи.
— Мужчины бывали у нее?
— Нет. Она часто говорила, что не хочет допускать никого из мужчин в свое гнездышко.
— Но мужчина из номера 7 С, Грифф, знает ее?
— Да, я его видела. Крупный, малосимпатичный мужчина. Я не знаю, в каких они были отношениях. Иногда он ее звал, и она ненадолго уходила к нему через калитку.
— И все-таки, что вы думаете об их отношениях? И об отношениях между девушками?
Она пожала плечами.
— Мне кажется, те две тоже часто отправлялись в круизы. А знакомы они были через мужчин, которые подстраховывали их. Я не сомневаюсь, что все эти девушки торгуют собой, но только стараются при этом действовать не как обычные проститутки. Для прикрытия и для защиты им нужны мужчины, такие, как этот Грифф. Возможно, мужчины поставляют им клиентов или что-нибудь в этом роде.
— Девушки называли какие-нибудь имена?
— Они подтрунивали над отношениями Дел с каким-то Терри. Вернее, даже не подтрунивали, а издевались, так что Дел выходила из себя. Других имен я не помню.
— Мисс Тами расплачивалась наличными или чеками?
— Насколько мне известно, только наличными. Она платила наличными и в магазинах, и за квартиру. Да, вот еще что. Как-то раз ей надо было заплатить мне двенадцать долларов, а в сумочке у нее оставалось только два-три. Тогда она велела мне подождать, прошла на кухню и минут через пять вернулась с десяткой в руках.
— Ее не смущало, что вы можете догадаться, где она держит деньги?
— Нет. Как-то раз она дала мне постирать блузку, привезенную из Haccaу, очень красивую, ручной работы. Начав стирку, я обнаружила в карманчике блузки четыре стодолларовых бумажки. Я высушила деньги и отнесла ей. Она страшно удивилась и сказала, что это самое смешное происшествие в ее жизни. Она дала мне двадцать долларов и с тех пор, видимо, поверила в мою честность.
— В последний раз она тоже сказала вам, что уезжает?
— Нет. Я пришла туда в прошлый понедельник, думая, что застану ее в постели, как обычно. Но ее не было. Она взяла с собой все чемоданы и самые лучшие вещи, так что я поняла, что путешествие будет долгим. В комнате был жуткий беспорядок, похоже, она собиралась в страшной спешке. Я разложила все по местам, убрала и больше туда не ходила, думая, что она даст мне знать о своем приезде, как обычно.
— И последнее, мисс Уокер. Вы не знаете, куда она ходила по вечерам?
— Точно не знаю, но если судить по фирменным спичечным коробкам, она бывала во «Флигельке», «Камине» и «У Рамона».
— Вы даже не понимаете, насколько вы помогли мне, миссис Уокер. Спасибо.
— Вы не хотите рассказать мне, что, собственно, с ней случилось?
— Я обязательно встречусь с вами и все расскажу, но не сейчас. Знать что-либо об этом деле — значит подвергать себя опасности, и поэтому пока…
— Я вас не знаю и никогда с вами не говорила, — кивнула она.
— Правильно.
Мы подошли к машине, я распахнул дверцу, но она покачала головой:
— Спасибо, мистер Мак-Ги, я пойду пешком, здесь недалеко.
— По-моему, это небезопасно. Давайте я вас отвезу.
Мгновение спустя к моему горлу был приставлен нож, который она держала вполне профессионально. Впервые я увидел, как она улыбается.
— Ну что, убедились, что я смогу постоять за себя? — спросила Норин, пряча нож в потайной карман. — Не забывайте, я живу в гетто. Здесь свои законы. Да и горничная иногда может попасть в передрягу.
— Когда я в следующий раз увижу Сэма, обязательно скажу, что Норин Уокер — кадр что надо! Еще раз спасибо и всего доброго.
