БЛЕДНО-СЕРАЯ ШКУРА ВИНОВАТОГО
ДЖОН МАКДОНАЛЬД
Глава 1
В предпоследний раз я видел Таша Бэннона живым в тот самый день, когда после почти шестинедельной возни заставил новенький катерок бегать так, как мне того хотелось.
Собравшись в испытательный пробег, я проявил признаки одной нашей современной болезни: нельзя просто взять и проехаться в автомобиле, на катере, полетать на самолете, обязательно надо выбрать место назначения.
Тогда чувствуешь себя целеустремленным.
Итак, ранним утром спокойного, тихого, безоблачного дня я погрузил на крошку “Муньекиту” ящик со льдом из своих корабельных запасов на “Лопнувшем флеше”, запер “Флеш”, прыгнул в новую игрушку и, поскольку казалось, будто какой-никакой слабый бриз дует с юго-запада, высунул нос из фарватера для проверки, нельзя ли пойти на север в открытом море. Длинные, неторопливо колышущиеся вверх-вниз серо-зеленые донные волны подымались всего на пять дюймов, поэтому я на милю отошел от пляжа и принялся поигрывать с частотой оборотов мотора и с расходомером горючего, пока лодка не побежала как следует, не зазвучала как следует, а каждый мотор с задним приводом мощностью сто двадцать лошадиных сил не заработал лишь на волосок ниже трех тысяч оборотов. Потом переключил управление на маленький автопилот “Колмек”, взял курс на муниципальное казино Лодердейла и засек время.
Одна из хлопотливых маленьких прелестей нового судна – с иголочки нового или купленного из вторых рук – это ваше стремление добиться оптимального соотношения между расходом горючего и пройденным расстоянием. Предупреждаешь себя о возможности остаться в один прекрасный день на бобах, когда придется ползти в порт на оставшейся в лучшем случае чайной чашке бензина. Поэтому очень приятно узнать, при каком количестве оборотов будет минимум шансов израсходовать его досуха.
Но, как со всеми мерами предосторожности почти в любой области человеческой деятельности, потрудившиеся это проверить зануды имеют наименьшую вероятность когда-либо столкнуться с такой щекотливой проблемой. Береговую охрану снабжают работой те, кто никогда этого не выясняет.
Лодка двигалась вверх по восточному побережью Флориды к Броуард-Бич, где я присмотрел ее на распродаже имущества, устроенной одной юридической фирмой. Принадлежала она техасцу по имени Кейд, которому где-то на Багамах изменило счастье.
Забавная вещь – названия судов. Когда я вел лодку назад в Байя-Мар, на корме у нее красовалось название “Муньекита”, выведенное белыми четырехдюймовыми буквами на красивом голубом фоне цвета Гольфстрима. “Куколка” по-испански. Как-то вечером Мейер, Ирв Дейберт, Джонни Доу и я сидели, пытаясь придумать название, подходящее к “Лопнувшему флешу”. Флешик? Обратный стрит[1]? Проходная карта? Договорная ставка? Забыл, какое мы сочли наилучшим, так как, явившись его менять, я взглянул на уже имевшееся, признал подгонку к названию материнского корабля милой, но пустяковой причудой и удовольствовался прежним. Она была “Куколкой”, начала обретать в моем сознании индивидуальность, вполне могла возмутиться любым другим именем, надуться и нахлебаться воды:
Я включил морской радиоприемник-УВЧ, настроился на коммерческие частоты и попытался найти что- нибудь не похожее на умиротворение собачьей свары в университетском женском клубе грохочущими литаврами и барабанами. Я не отрицаю, что это музыка. Разумеется, музыка, стилизованная для сопровождения обрядов половозрелых тинейджеров и поэтому столь же далекая от меня, как “Баю-бай, поскорее засыпай”. Частотно-модулированное радиовещание было великой вещью, пока обслуживало узкий сектор грандиозного американского рынка. Но, обретя коммерческий успех, пренебрегло звуком, испоганило стерео, так что приходится хорошенько обшаривать всю шкалу, чтоб найти что-нибудь, кроме подделки под фолк, рики-тики-рока и сахарного сиропа, который крутят в лифтах, на автовокзалах и “У Хауарда Джонсона”[2].
Я уже приготовился сдаться, как вдруг обнаружил, что какой-то симпатичный чудак или некто, по ошибке схвативший не ту пленку, крутит Кола Портера в исполнении Дейва Брубека[3]. Я поймал его как раз в тот момент, когда он нежно и мягко начал “Лав фор сэйл”, потом деликатно уступил место Десмонду, вступившему в остроумный диалог с Джо Морелло.
Напомнив себе, что пиво без десяти восемь утра пьют только самые низменные типы, я, стоя в переднем отсеке, откупорил бутылку “Карта Бланка” и облокотился на сизо-голубую обшивку фордека, высунувшись в центральный проем, над которым укрепил подвесной ветровой щит.
Итак, я направлялся повидать старину Таша после очень долгой разлуки. Ветер бил мне в лицо, как счастливому псу, выглядывающему из окна автомобиля. За катером тянулся прямой и ровный пенный след. Моторы работали с абсолютной синхронностью. Я чувствовал медленное колыхание еле заметной зыби. Безоблачное небо начинало сиять, море засверкало. Можно было разглядеть пигмейские фигурки на пляже у Си-Ранч. Даже после вложения капитала в игрушку у меня оставался надежный запас в тайнике на борту “Лопнувшего флеша”, стоявшего в эллинге Ф-18 в Байя-Мар.
Тянулось прекрасное, долгое, жаркое и ленивое лето, блаженное время доброй рыбалки, старых друзей, новых девушек, смеха и болтовни.
Холодное пиво, хорошая музыка, есть куда пойти.
Вот так Они вас и приканчивают. Так Они вас и ловят. У счетчика счастья обязательно должен быть предупредительный звоночек, чтобы всякий раз, когда стрелка взлетит чересчур высоко, раздавалось тревожное динь-динь. Ныряй, парень. Слишком уж ты сияешь, чересчур заметен. Один из Них уже залег в укрытии, определил направление ветра, поймал тебя в перекрестье прицела. Это так часто случается, что, пожалуй, пора мне быть наготове.
Я увидел справа водонапорную башню сразу за Оушн-Ридж, ориентир, отмечающий почти ровно тридцать миль к северу от муниципального казино, и время составило шестьдесят две минуты. Я записал его вместе с расходом горючего. Позже займусь математикой, выразив все в таком виде, как мне легче запомнить: статутных миль на галлон при иксе оборотов в минуту.
Ветер свежел, сворачивал к югу, и, хотя мне по-прежнему было приятно, я решил, что долго не выдержу, и вошел через Бойнтонскую бухту в озеро Уорт. Огоньки индикаторов по-прежнему оставались зелеными, но слишком долго поддерживать постоянную скорость – не самое лучшее на белом свете, поэтому, как только передо мной открылся хороший прямой и свободный путь вверх, я прибавил обороты до четырех тысяч двухсот, дойдя, по моей оценке, до сорока пяти миль в час. Прикинул, что при желании можно дойти до пятидесяти, понадеявшись никогда не попасть в порождающий такое желание переплет. Продержав лодку на этой скорости пять-шесть минут, сбросил обороты до минимума, чтобы с учетом массы
