меня до конца службы будете сортиры мыть! — Протянул руку. — Документы! — Посмотрел на Бобра, снова на Нинель. — Ваши документы!
Нинель отвернулась.
— Я с вами вообще разговаривать не желаю. Вы грубый и невоспитанный человек!
От такого неслыханного поведения полковника чуть не хватил удар, он растерянно и тихо протянул:
— Ч-ч-что?…
Бобер спокойно произнес:
— У меня нет с собой документов. Я Бобров, футболист ЦСКА.
Капитан, сразу узнав его, обрадовано вскрикнул:
— Точно — он! Бобер!.. Центрфорвард!
— А сержант со мной, — продолжал Бобер. — Из нашего… армейского ансамбля.
Полковник злорадно пропел:
— А-а-а… Все ясно!.. Артисты-футболисты!.. Тем более пойдете под арест! Только позорите форму Советской Армии!
К комендатуре подошла машина. Полковник взглянул на часы и приказал капитану:
— Оставить их здесь до утра. Завтра я с ними разберусь.
Он сошел с крыльца, сел в машину и уехал.
— Что поделать, товарищ старший лейтенант… Придется вам здесь ночевать, — смущенно развел руками капитан, начальник патруля.
— Это возмутительно!.. — притопнула здоровенным сапогом Нинель.
Бобер рассмеялся.
— Будем считать, что это наша первая брачная ночь. — Он повернулся к капитану. — Может, отпустишь до утра, капитан?
— Я бы отпустил… Но никак не могу, товарищ Бобров. Полковник меня со свету сживет. Это же известный всей Москве зверь! Полковник Ярцев!
— Тогда нас в одну камеру, — потребовал Бобер.
Капитан подмигнул.
— Это сделаем.
Из-за угла выскочил злой Толик в гражданской одежде. — i
— Сева! Ты куда пропал? Я ж под «кирпичом» стою!
Нинель дернула плечиком, холодно сказала:
— Извините, Всеволод Михайлович, но на такую брачную ночь я категорически не согласна. Спасибо за; приключения. Пусть твой приятель принесет мне пижаму, и я вернусь в больницу. Служба в армии мне уже надоела.
Бобер взял ее под руку.
— Погоди, послужи еще часок. — Обратился к капитану:- Разреши, друг, позвонить… Маме.
— Валяй!
Бобер подошел к телефону-автомату, стоящему возле комендатуры, набрал номер. Послышались длинные гудки. Телефон не отвечал.
— Толик! — подозвал он к себе Шустрова. — Достань хоть из-под земли майора Астафьева. Пусть позвонит сюда. — Крикнул капитану: — Капитан, какой у тебя здесь телефон?
— Б5-45-55,- быстро назвал номер капитан. Бобер повернулся к Толику:
— Повтори.
— Б5-45… А где я его сейчас найду? — спросил Толик.
— Поезжай в гостиницу «Москва», в бильярдную, они все наверняка там.
Толик побежал к машине, повторяя на ходу:
— Б5-45-55… Б5-45-55…
По широкой мраморной лестнице гостиницы «Москва», ведущей в ресторан, бегом поднимается Толик Шустров, все время повторяя:
— Б5-45-55… Б5-45-55…
Забегает в огромный, как ангар, зал ресторана. На эстраде звучит цыганская музыка; со слезой, надрываясь, поют цыгане. За столиками полно военных с дамами. Толик, совершая круг по ресторану и оглядывая столики, все время продолжает бормотать: «Б5-45-55… Б5-45-55…» Выбегает из ресторана и несется по коридору к дверям бильярдной.
Первое, что увидел и услышал Толик Шустров, приоткрыв дверь бильярдной, это стоящего на четвереньках под большим бильярдом тучного, с налитым кровью лицом, генерала, который кричал во весь голос: «Ку-ка-ре-ку!..» Покатывался со смеху Василий в белой рубашке, заправленной в брюки с лампасами, и с кием в руках. Рядом с ним возвышались еще два хохочущих авиационных генерала в полной форме и с орденами на груди. Трое полковников, отвернувшись, тоже ржали. А в стороне стоял и устало улыбался майор Астафьев.
Генерал вылез из-под стола. Выпрямился, отдуваясь.
Василий ткнул кием в одного из полковников:
— Теперь ты… Становись!
Полковник подобострастно осклабился.
— Увольте, Василий Иосифович, с вами без форы — никак невозможно!
Василий засмеялся, оглядывая остальных. Стоящий рядом с отказавшимся играть полковником генерал наклонился к нему.
— Дурак ты, Сашка. Так и останешься при своих погонах. Хочешь генералом быть — умей кукарекать!
Толик, раскрыв пошире дверь, ступил в бильярдную. Двое дюжих молодчиков в одинаковых костюмах перегородили ему путь: «Сюда нельзя!».
— Мне к майору Астафьеву. — Тихо позвал:- Товарищ майор, товарищ майор…
Астафьев посмотрел на него, слегка удивился, сделал знак охране и подошел.
— Что-нибудь случилось, Толик?
Василий громко попросил:
— Астафьев, распорядись насчет водки! — Он увидел знаменитого левого края ЦДКА и, широко улыбаясь, пошел к нему. — Шустров, Толя, ты ко мне?
Толик робко начал:
— Я извиняюсь, товарищ генерал, там Бобра забрали… С какой-то бабой…
— Севу?… Кто ж его мог забрать? — удивился Василий.
— Не знаю, товарищ генерал. В комендатуре сидят… Просил, чтоб товарищ майор его выручил… позвонил.
Василий широко улыбнулся.
— Зачем же майора тревожить, Севе и я могу помочь.
Толик затараторил:
— Телефон Б5-45… Сейчас… Б5-45… Сейчас, товарищ генерал… Б5-45… Черт… Не то 45, не то 55…
— Все ясно. Где эта комендатура? — перебил Василий.
— Совсем рядом с больницей.
Появился поднос с водкой. Василий выпил одну за другой две стопки и объявил всем слегка заплетающимся языком:
— Едем Севу выручать! Моего друга… Севу Боброва!
По улицам Москвы промчался черный «ЗиС» между двумя сопровождающими его автомобилями и с визгом затормозил у здания комендатуры. Сидя за столиком с телефонами, дремал дежурный по комендатуре лейтенант. Двери распахнулись, и в помещение ввалился Василий со своей свитой. Лейтенант вскинул голову, и глаза его ослепил блеск золота на погонах. Столько генералов разом он не видел за всю жизнь. Он схватил фуражку, лежащую на столе, быстро нахлобучил ее и, поднеся подрагивающую руку к козырьку, заикаясь доложил:
