— Мне уже достаточно, спасибо. — Я, однако, почувствовал, что стал относиться к нему с чуть большей симпатией. — Вы не получали угроз по телефону? Или писем с требованием денег?
Хэккет посмотрел на жену, и оба они отрицательно покачали головами. Он сказал:
— Могу я задать вам вопрос? Откуда вам известно, что этот, э-э, преступный замысел направлен против меня... против нас?
— Точно мне это не известно. Но у людей, о которых я веду речь, имеется план вашей усадьбы.
— Этой усадьбы или пляжного коттеджа?
— Этой усадьбы. Я счел это достаточно веским основанием, чтобы приехать сюда и переговорить с вами.
— Вы правильно поступили, — сказала Рут Марбург. У нее был приятный, слегка хрипловатый голос, как у героини вестернов. По такому голосу можно было определить, что его обладательница, хотя и располагает большими деньгами, знавала времена, когда вообще не имела ни цента. — Думаю, что мы должны оплатить мистеру Арчеру затраченное им время.
Хэккет достал из кармана бумажник и из купюр разного достоинства выбрал двадцатку.
— Это вам за потраченное время.
— Спасибо, но об этом уже позаботились.
— Берите, берите, — сказала миссис Марбург, — это честные деньги, полученные нами за нефть.
— Нет, благодарю.
Хэккет удивленно уставился на меня. Интересно, когда и кто последний раз отказался принять от него незначительную сумму. Когда я шагнул к двери, он последовал за мной в галерею, перечисляя имена создателей картин.
— Вы любите живопись?
— Очень.
Однако повествование Хэккета показалось мне малоинтересным и унылым. Он принялся рассказывать, сколько стоила каждая картина раньше и сколько за нее дают сейчас. Добавил, что от каждой картины, купленной им за последние десять лет, он имеет потенциальную прибыль, причем весьма солидную.
— Вот молодец!
Он настороженно посмотрел на меня своими тусклыми глазами.
— Считаете, что это должно быть очень смешно?
— Нет.
— Ну ладно. — Однако вид у него стал недовольный: я не проявил подобающего уважения к нему и его деньгам. — Вы ведь сказали, что интересуетесь живописью. Здесь собрана одна из самых ценных коллекций современных произведений во всей Калифорнии.
— Это вы мне уже говорили.
— Ну что же, если вас это не заинтересовало. — Он было отвернулся, но опять подошел ко мне. — Одного не могу взять в толк. Какое отношение ко всему этому имеет Кит Себастьян?
Пришлось солгать, хотя с самого начала я надеялся, что этого удастся избежать.
— Я знал, что Кит служит в одной из ваших компаний. Приехал к нему, а он направил меня сюда.
— Понятно.
Пока Хэккету не стало понятно что-нибудь еще, я сел в свою машину и поехал к воротам. Луп последовал за мной на джипе.
Утки на озеро не вернулись. Перепуганные болотные цапли перебрались к дальнему берегу. Издали они походили на группу людей, пришедших на похороны.
Глава 9
На пути в город я остановился у дома «Лорел» проверить, не вернулись ли Дэви и Сэнди. Дверь в квартиру Лорел Смит была приоткрыта. На мой стук она не отозвалась. Прислушавшись, я расслышал, что в глубине квартиры кто-то храпит. Мне подумалось, что Лорел напилась до потери сознания.
Но когда я вошел и обнаружил ее лежащей в ванне, то увидел, что ее свалило чем-то более крепким, чем алкоголь. Из распухшего носа шла кровь, заплывшие глаза были закрыты, губы рассечены. Ванная была сухая, но вся забрызгана кровью. На Лорел было все то же черно-оранжевое домашнее платье.
Сняв трубку, я позвонил в полицию, попросив их одновременно прислать «скорую помощь». За те несколько минут, что оставались до их прибытия, я быстро обыскал квартиру. Первое, что я осмотрел, был портативный телевизор. В то, что Лорел якобы выиграла его по конкурсу, я не верил с самого начала. Сняв заднюю стенку, я обнаружил, что изнутри к футляру липкой лентой был приклеен пластмассовый «жучок» — миниатюрный радиопередатчик размером не больше пачки сигарет. Я не стал трогать «жучок» и поставил стенку на место.
Другой факт, тоже не совсем обычный, можно было занести в разряд негативных. Ничего из того, что мне удалось найти в ходе своего торопливого обыска, даже отдаленно не указывало на то, что у Лорел Смит была хоть какая-то биография: ни писем, не старых фотографий, ни документов. Мне все же удалось найти в сумочке, лежавшей в прикроватной тумбочке в спальне, чековую книжку с оставшимся вкладом, превышающим шесть тысяч долларов, и карточку социального страхования с загнутыми уголками на имя Лорел Блевинс.
В той же тумбочке лежала мало заполненная алфавитная адресная книжка, в которой я отыскал две знакомые фамилии — Белсайз и Спэннер. Я списал адрес супругов Спэннер, они жили неподалеку от меня в Западном Лос-Анджелесе. После этого я положил все на место, задвинул ящик в тумбочку.
Со стороны шоссе, идущего вдоль побережья океана, донесся резкий звук полицейской сирены. Это был тот звук, который я всегда ненавидел, завывание, предвещающее несчастье на пустынных городских пространствах. Этот волчий вой пришел со стороны Чотокуа и затих на Элдер-стрит. В отдалении раздался хныкающий звук сирены «скорой помощи».
Я знал двух вошедших полицейских. Яновский к Принс были сержантами-розыскниками из отделения полиции на Пурдью-стрит. Обоим было под сорок, они гордились своей работой и были отменными профессионалами. Пришлось сказать им, что я тут делаю, однако имя Сэнди я называть не стал. Я назвал им только имя Дэви Спэннера.
— Это Спэннер сделал? — спросил меня Принс. Он ткнул большим пальцем в сторону ванной комнаты, где два санитара укладывали Лорел на носилки.
— Сомневаюсь. Они были хорошими друзьями.
— Насколько хорошими? — уточнил Яновский. У него было широкое с грубыми чертами лицо прибалтийского типа, а кожа — светлая и нежная.
— Она дала ему работу, когда он вышел из тюрьмы.
— Тогда действительно очень хорошие друзья, — заметил Принс. — За что он сидел?
— Угон автомобилей.
— Значит, сейчас пишет диплом по нанесению тяжких телесных повреждений. — Преступления, которые ему приходилось расследовать, Принс воспринимал как нечто глубоко личное. В молодости он был чемпионом по боксу во втором полусреднем весе, и жизнь у него тогда могла повернуться по-всякому.
Я не стал спорить с ними. Если они задержат Дэви, то, вероятнее всего, окажут тем самым ему услугу. К тому же дело шло к вечеру. Я хотел успеть к Спэннерам, пока не стало слишком поздно.
Выйдя на улицу, мы смотрели, как Лорел Смит на носилках поднимают в машину. Трое или четверо жильцов, все женщины, толпились кучкой на тротуаре. Лорел была их квартирной хозяйкой, и они ее, без сомнения, знали, однако слишком близко не подходили. От хрипящей женщины разносились микробы, несущие несчастье.
Яновский спросил одного из санитаров:
— Насколько сильно она избита?
— Трудно сказать, особенно насчет головы. Сломаны нос и челюсть, возможно, проломлен череп. Думаю, что били не кулаками.
— А чем?
— Палкой или дубинкой.
Принс опрашивал женщин, живущих в доме. Ни одна из них ничего не слышала и не видела. Они стояли тихо и покорно, словно напуганные птицы, чувствующие, что где-то в вышине, совсем неподалеку парит хищный коршун.
