— А сейчас отрицаю! Я не стрелял и не резал его!
— Может, вы расскажете, что же именно вы сделали?
— Я был свидетелем — это все.
Я фыркнул ему в лицо, хотя мне было не до смеха. Гадко видеть, как мужчина превращается в маленького перепуганного крысенка. Даже такой мужчина, как Килпатрик.
— Ладно, свидетель, так что же произошло?
— Я допускаю, что вы хорошо это знаете. Но от меня вы ничего не услышите. И если у вас есть хоть капля соображения, вы не будете становиться мне поперек дороги! Отдайте папку!
— Отберите ее у меня!
Он смотрел на меня, словно взвешивая это предложение. Но надежда и жажда боя уже угасли в нем. Мираж победы развеялся, и Килпатрик начал вживаться в роль человека, проигравшего все. Он молча повернулся и вышел из комнаты. Лишь перед тем, как хлопнуть входной дверью, он заорал мне:
— Я вас выживу из города!
Джин подошла ко мне беззвучно, вытянув вперед руку, словно внезапно ослепший человек в незнакомом месте.
— Все это правда? — тихо спросила она.
— Что именно?
— То, что вы сказали об Элизабет?
— К сожалению, да.
Она тяжело оперлась на мое плечо.
— Это выше моих сил! Сколько это будет продолжаться?!
— Уже не долго. Где Ронни?
— Спит. Его сморило.
— Разбудите его и оденьте. Я отвезу вас в Лос-Анджелес.
— Сейчас? Но почему?
Было несколько причин. Я предпочел обойти молчанием главную из них: я не знал, чего ожидать от Килпатрика, памятуя о револьвере, спрятанном в ящике бара, которым он, по-видимому, готов был воспользоваться. Я подвел Джин к большому окну в конце гостиной и показал ей поток, превратившийся в стремительную черную реку, способную тащить поваленные деревья. Несколько стволов уже создали настоящую плотину неподалеку от дома, и там разливалось озерцо. Сверху доносился грохот камней по каменистому руслу потока, напоминавший стук кегельных шаров. — На этот раз дом может не выдержать, — сказал я.
— Но вы же не поэтому хотите нас отсюда забрать!
— Не только поэтому. В Лос-Анджелесе вы оба будете в большей безопасности. У меня там тоже есть дело, мне нужно связаться с капитаном Шипстадом, я предпочитаю иметь дело с ним, а не с местной полицией.
В течение последнего часа польза сотрудничества с Эрни становилась все более очевидной, и я решил позвонить ему сейчас же. В голосе Эрни чувствовался холодок.
— Я ждал твоего звонка раньше.
— Прошу прощения. Мне нужно было съездить в Саусалито.
— И как, приятно провел уик-энд? — со скандинавским хладнокровием спросил он.
— Не слишком. Открыл еще одно убийство, давнее.
Я начал было докладывать ему обстоятельства смерти Лео Броудхаста.
— Стой-стой, — прервал меня он. — Ты хочешь сказать, что Броудхаста застрелила жена?
— Она стреляла в него, но я не знаю, был ли выстрел смертельным. В ребрах у него торчал обломанный кончик ножа. Разумеется, она могла и ударить его в довершение ножом…
— А могла она также убить Элберта Свитнера?
— Я не слишком понимаю, как. В субботу вечером она лежала в больнице в Санта-Терезе. Убийство в Нортридже должен был совершить кто-то другой.
— Кого ты подозреваешь?
Я ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. Эрни забеспокоился.
— Лью, ты где?
— Здесь. У меня есть три главных подозреваемых. Номер один: здешний посредник по продаже недвижимости, Брайан Килпатрик. Он знал, что Элизабет застрелила мужа. Похоже, она по сей день платит ему за молчание. Это могло стать причиной убийства Стенли Броудхаста и Элберта Свитнера.
— Каким образом?
— Килпатрик был материально заинтересован в том, чтобы первое убийство оставалось в тайне.
— Шантаж?
— Скажем, замаскированный шантаж. Не исключено также, что он сам добил Лео Броудхаста. Если это так, то у него были гораздо более важные причины заткнуть рот этим двоим. Элберт Свитнер знал, где похоронен Лео, а Стенли пытался его откопать.
— А с чего ему было добивать Лео Броудхаста?
— Тот увел у него жену. Кроме того, как я уже сказал, он немало с этого поимел.
— Опиши-ка мне его, Лью.
— Около сорока пяти лет, рост больше метра-восьмидесяти, вес около девяноста килограммов. Глаза голубые, волосы рыжеватые, вьющиеся, на макушке чуть поредели. На носу и скулах проступают сосуды, — я помолчал. — Его видели в субботу в Нортридже?
— Сейчас я задаю вопросы. У него есть особые приметы?
— Явных нет.
— А кто остальные подозреваемые?
— Хозяин гостиниц по фамилии Лестер Крендалл — это номер два. Полный, приземистый, рост метр- семьдесят, вес восемьдесят килограммов. Волосы с проседью, темные, большие баки. Происхождение самое простое, и это видно. Но он сообразителен и надежен.
— Сколько ему лет?
— Говорит, что скоро шестьдесят. У него такой же повод прибить Лео Броудхаста, что и у Килпатрика.
— Шестьдесят — это многовато, — заметил Эрни.
— Дело бы ускорилось, если бы ты выложил карты на стол. У тебя есть описание и ты стараешься установить, кто это такой?
— Вроде того. Проблема в том, что я не могу стопроцентно положиться на своего информатора. Она могла убить Лео Броудхаста, потому что тот разбил ее брак и оставил ни с чем.
— Это не женщина, — сказал Эрни. — А если так, то вся моя теория летит псу под хвост. Разве ни один взрослый мужчина, кроме перечисленных не мог убить и не имел причины на то?
Я отвечал медленно с тяжелым сердцем:
— Садовник Фриц Сноу, который своим бульдозером закопал тело Лео Броудхаста вместе с его машиной. Мне не кажется, что он способен совершить убийство, но, Лео его обидел. Да и Элберт Свитнер тоже.
— Сколько лет этому Сноу?
— Тридцать пять — тридцать шесть.
— Как он выглядит?
— Метр-семьдесят пять, семьдесят килограммов. Волосы каштановые, лицо припухшее, глаза зеленые. Плаксивый, неуравновешенный, видимо, это наследственное…
— У него есть какие-то физические дефекты?
— Прежде всего, заячья губа…
— Почему ты сразу мне этого не сказал?
Я отодвинул трубку от уха, потому что Эрни повысил голос. В дверях показалась Джин, она схватилась за притолоку обеими руками, не спуская с меня глаз. Лицо ее было бледно, а глаза темнее, чем когда- либо.
— Где находится этот Фриц Сноу?
