минут раньше или на 10 минут позже, то катастрофы не произошло. Бомбы просто пробили бы палубу и взорвались в пустых ангарах, в худшем случае возник бы пожар, который скорее всего быстро удалось бы потушить, но картина боя в таком случае вовсе не походила бы на панораму извержения вулканов, какую наблюдали отходящие после атаки американские пилоты. К тому же взрывы такой массы полностью снаряженных самолетов убили и покалечили большую часть опытных летчиков и экипажей всех трех авианосцев, чего бы не произошло, если бы взорвались только попавшие в корабли бомбы. Так что эта СЛУЧАЙНОСТЬ даже на первый взгляд вовсе не кажется случайностью, каковой ее хотят представить нам многие современные исследователи. Слишком много других СЛУЧАЙНОСТЕЙ предшествовали тому роковому для японцев моменту. Американские адмиралы и сами не ожидали того, что у них вышло, по крайней мере так они об этом потом рассказывали… Рассказывали и удивлялись, скромно пожимая плечами. Закатывали глаза к небу и всем окружающим уши прожужжали о своем невероятном везении. Один только Нимитц почему-то совсем ничему не удивлялся.
Ну конечно же, Нимитц нисколько не сомневался в успехе, заседая в своем штабе в тот момент, когда японская мощь готова была размазать его хлипкий флот по причальным стенкам Пирл-Харбора, и хотя он впоследствии тоже не опровергал версию об удивительной СЛУЧАЙНОСТИ, но все же благоразумно помалкивал о причинах своей непонятной для других уверенности в неизбежной победе, которую он сам разрекламировал еще задолго до того, как японские штабисты закончили подчищать помарки на своем шикарном плане. Когда через несколько дней Нимитц, глядя на новые погоны отрапортовавшего ему Симарда произнес знаменитую фразу: 'Честно говоря, я просто направил вам тогда цветы перед похоронами', он просто лукавил. Он наверняка знал, что нога японского солдата никогда не ступит на песок Мидуэя, но американцы всегда отличались пристрастием к красивым жестам — пример Мидуэя показал всем вокруг, что даже слепой случай может послужить вполне законным основанием для самого настоящего подвига…
Оценивая степень вероятности всех случайностей, предшествовавших фатальной атаке Маклуски и Лесли на японские авианосцы, можно все больше и больше убеждаться в том, что вероятность эта хоть и не равна нулю, но весьма и весьма близка к нему. И на самом деле, трудно поверить в то, что американские бомбардировщики совсем уж случайно оказались над японским соединением в самый неблагоприятный для него момент — это натурально противоречит всей концепции теории случайностей. Также трудно поверить и в то, что адмирал Нагумо, видя, что все его патрульные истребители, отбивая атаку американских торпедоносцев, стянулись к воде, не собирался ничего предпринимать для отражения следующей возможной атаки — даже если адмирал и не знал о наличии у защитников Мидуэя пикирующих бомбардировщиков, то хотя бы ПРЕДПОЛАГАТЬ это он был попросту обязан. Во время войны ни одна армия и ни один флот ни одного государства не обходились без этого специфического класса машин, тем более американцы. О чем именно размышлял Нагумо, обозревая чистое небо у себя над головой, представить себе довольно трудно. У некоторых более-менее компетентных исследователей, соприкоснувшихся с проблемой 'тайны пикирующих бомбардировщиков', создавалось устойчивое впечатление, что адмирал специально расчистил это небо для того, чтобы позволить последнему американскому резерву беспрепятственно выйти в убийственную атаку. Он и так отложил взлет второй ударной волны на неимоверно долгий срок, и когда все-таки решился и отдал наконец приказ, тут-то как по мановению волшебной палочки и появились вражеские пикировщики, которые до этого словно только ждали, пока на палубах лежащих под ними авианосцев не скопится как можно больше самолетов, полностью заправленных и вооруженных 900- килограммовыми торпедами, каждая из которых имела заряд взрывчатки, достаточный для того, чтобы отправить на дно и линейный корабль. Ведь не две фугасные (!) бомбы, угодившие, например, в 'Акаги', натворили на нем такое, от чего от мгновенно превратился в пылающую от носа до кормы бесформенную развалину! Адмирал Нимитц прекрасно знал, что остановить японцев одними бомбами и торпедами будет невозможно. Поэтому он и использовал единственное имевшееся у него под рукой в тот момент оружие — внезапность.
Однако можно прекрасно понять, что эта самая
Неужели прославившийся в целой серии предыдущих сражений адмирал
Если он так думал на самом деле, значит он был ДУРАК. Но тем не менее никаким дураком он быть не мог. Как-никак он был адмиралом, к тому же адмиралом боевым, воплотившим за прошедшие месяцы войны все планы, разработанные лучшими специалистами не последнего в мире морского штаба, и потому способным к хотя бы приблизительной оценке любой, даже самой неблагоприятной обстановки. Он участвовал во множестве сражений, и не мог не заметить, что в каждом бою неизменно присутствовали пикирующие бомбардировщики противника. Между тем сейчас было уже сбито поистине умопомрачительное количество атакующих самолетов, но среди них не было НИ ОДНОГО ПИКИРОВЩИКА![87].
И вот в тот самый момент, когда по всем законам не только войны, но и самой природы должны были наконец появиться эти самые опасные самолеты противника, блестящий адмирал проявляет курортную беспечность, сконцентрировав на палубах своих беззащитных монстров громадное количество бензина и динамита, заключенное в готовых к вылету, но томящихся в ожидании нужного приказа самолетах, и даже не задается самым примитивным вопросом: 'все ли я сделал правильно? Все ли предусмотрел?' Более того, он занят в этот момент тем, что прислушивается (ПРИСЛУШИВАЕТСЯ!) к спорам своих подчиненных, которые разделывали под орех, возможно, самого трезвомыслящего человека во всей эскадре — контр-адмирала Томона Ямагучи. Сам Ямагучи, сообразив, видимо, что упрямство его вчера еще таких разумных начальников объяснить не в состоянии, и предвидя печальную участь кораблей, сумел увести один из своих авианосцев — 'Хирю' — в сторону от всего соединения, что и позволило ему избежать последовавшего за этим удара с неба. И хоть в конце концов американцы разделались и с этим авианосцем тоже, но не будем забывать, что Ямагучи перед гибелью все же удалось привести свой план в действие: его самолеты самостоятельно разыскали американский авианосец (им оказался 'Йорктаун') и двумя последовательными атаками пикировщиков (в 11.50), а затем торпедоносцев (в 14.40) нанести ему смертельные повреждения. Можно себе только представить, что произошло бы с американской эскадрой, если бы план Ямагучи был осуществлен хотя бы получасом раньше, и не двумя десятками самолетов, оставшимися у него после разгрома ядра японского соединения, а всей армадой, как он и предлагал. В принципе это может представить себе кто угодно, если он наделен самой элементарной фантазией и кое-какими зачатками воображения.
Глава 7. Основания
