— Смотреть, как он умирает? Не знаю, смогу ли. И Сэму это не нужно.
— Уверен? Неужели ты думаешь, что он любил тебя меньше, чем ты его? Да, я знаю, такие люди, как вы с Сэмом, не употребляют этого слова для описания своих чувств друг к другу. Слишком упрямы, так я думаю. Тогда почему он тебе все рассказал? Он ведь мог и промолчать. Хоть раз перестань все прикидывать на себя. А вдруг он рассказал тебе, потому что скучал, потому что ты нужен ему здесь, и он хочет, чтобы ты ему помог?
— Сэм всегда терпеть не мог, когда кто-нибудь над ним трясся.
— Ты спроси его. Спроси, не хочет ли он провести хотя бы часть оставшегося у него времени с тобой? Или не спрашивай. Всегда можно забыть и дать деру. Так ведь куда легче для тебя, верно?
Она сжала ворот куртки обеими руками, наклонила голову и кинулась к дому наперерез яростному ветру.
На узкой кровати Тэннера Мэтт чувствовал себя Гулливером. Он лежал на спине с широко открытыми глазами, закинув руки за голову, в одних трусах. Все остальные в доме Лиэнн давно спали, но ему сегодня не спалось.
Хотелось чувствовать рядом с собой стройное тело Сьерры. Господи, как же он ее хотел! Он хотел быть в ней, медленно двигаться и ощущать себя живым и счастливым. Неужели он думал, что сможет заниматься с ней любовью, а потом забыть? Ведь он помнил ее все эти десять лет. Ему не надо было спать с ней. Слишком трудно разделить физический акт и любовь. Слишком много остается в душе нежности. Он не хотел снова зависеть от того, рядом она или нет.
Достаточно было лишь подумать о ней — о темных, как ночь, волосах, о завораживающих глазах, о полных, ярких губах, таких податливых и теплых, о смуглом теле, отзывающемся на каждое его прикосновение… Он ощутил острое желание, вспомнив ее блестящее от пота тело, дрожащее от его ласк, отдающееся ему. Он помнил, как стонала она от наслаждения, как двигалась в такт с ним, как вздрогнула, когда он довел ее до экстаза.
Сьерра снова сумела проникнуть в его душу. Он с трудом заставил себя думать о другом.
Надо решить, что делать с Сэмом. В Уоминге, а еще раньше в Монтане, Мэтт выполнял свою работу, и большего от него не требовалось. Он вернулся, чтобы помочь сестре, заработать денег для нее и ребятишек и снова уехать. Он забыл, что дом — не просто место, где можно немного пожить, а потом двинуть дальше. Дом там, где живут люди, которых ты знал и, возможно, любил. И когда ты возвращаешься, они ждут от тебя больше, чем просто работы.
Сьерра хотела, чтобы он научил ее управляться с конюшнями и зарабатывать на жизнь. А еще — чтобы скрашивал одинокие вдовьи ночи. Уилл хотел научиться тому, что положено знать мальчику его возраста и чего он не может узнать от матери. Лиэнн — чтобы он участвовал в воссоединении семьи, а Сэм — чтобы он забыл жестокого отца, которого до сих пор видел в кошмарных снах.
Мэтту стало казаться, что он задыхается. Он встал и открыл окно. Маленькую комнату наполнил холодный воздух.
Он чувствовал, что грядет беда, большая беда. Куда лучше ему было бы сейчас спать в спальном мешке под звездным небом где-нибудь в безвестном месте, где его никто не знает и где он не может никого разочаровать.
Но Мэтт не мог их бросить — Сьерру, Уилла, Лиэнн с детьми и Сэма, своего учителя. Он не мог заснуть, стараясь догадаться, знал ли его старик, что Сэм следит за ним, и не была бы его собственная жизнь легче, если бы отец знал, что никому не нужен. Скорее всего именно поэтому Лестер Роллинз никогда его не бил, хотя Мэтту иногда казалось, что он может и убить.
Возможно, Сьерра права, Сэм действительно хочет, чтобы он был поблизости. Но она ошибалась, предполагая, что Сэм в этом признается. Да, он пробудет здесь сколько нужно, как бы Сэм ни возражал. И черт бы его побрал за то, что вздумал умереть. Верно, Сэм стар, он уже был старым, когда Мэтт его впервые увидел. Как это жить, не имея надежды на большее, чем еще один восход солнца, не зная, будет ли этот день последним? Но разве у остальных больше надежд?
Он должен убедить Сэма изменить завещание. Он не хотел брать землю старика. Все, что было у Сэма, досталось ему большим трудом, и Мэтт не имел права наследовать. А если он согласится, придется остаться, потому что не сможет продать эту землю.
Мэтт зевнул и потянулся. Устроившись поудобнее, он обнял подушку и закрыл глаза. Мысли постепенно угасли, потом снова появились против его воли…
В то Рождество подарком ему стало открытие: он не просто не в состоянии угодить отцу, старик ненавидит его и всегда будет ненавидеть, а теперь еще винит в том, что лишился Дилана.
В то хмурое, дождливое Рождество ему было тринадцать. Таких мрачных дней он не припомнит. Мама поздно работала. Отца не было несколько недель, и они ничего о нем не слышали. И денег он не присылал. Мама выглядела очень усталой и постоянно беспокоилась, удастся ли расплатиться с долгами из своего жалованья официантки и чаевых. На предыдущей неделе она их всех предупредила, чтобы не ждали на это Рождество подарков. Дилан, которому уже исполнилось пятнадцать, направился прямиком в лес и срубил сосну. Потом он вытащил из кладовки украшения и фонарики. Мама расплакалась и сказала ему, мол, сосна только напомнит детям, что больше нечего ждать.
Мэтт и Дилан сидели с детьми на веранде. Сквозь окно виднелись огоньки единственной гирлянды. Мэтт уже начал думать, что мама права. Они вышли на веранду, стараясь сделать вид, что никакого Рождества нет. Дарси было одиннадцать, высокая и худенькая, с коротко стриженными темными волосами. Она была самой тихой и самой умной из детей. Отец говорил, что она лентяйка, потому что всегда сидела с книгой. Гейджу было девять — светловолосый, похожий на Лиэнн веселый безобразник. Он постоянно что- то придумывал, изображал из себя клоуна. Младшей была восьмилетняя Лиэнн. Дети в школе забили ей голову рассказами о Санта-Клаусе и дорогих подарках, поэтому она особенно сильно переживала. Отказывалась верить, что Санта-Клаус сегодня к ней не придет.
Мэтт замер, услышав звук едущей по дороге машины.
— Папа приехал! — радостно вскрикнула Лиэнн. Потом повернулась к Мэтту. — Видишь?
Она пустилась по двору вслед за остальными. Мэтт держался сзади. Машина остановилась перед домом. Из нее величественно выбрался Лестер Роллинз. Гейдж и Лиэнн повисли у него на шее.
— В чем дело? — спросил отец с видом вернувшегося с войны воина.
Мэтт отвел взгляд, удивляясь, почему папа заставил маму так волноваться. Он заметил на лице старшего брата такое же настороженное выражение и понял: брата тоже это удивляет.
Отец обошел грузовик, открыл дверь со стороны водителя, и все увидели груду пакетов. Глазенки Лиэнн и Гейджа так округлились от восторга, будто сам Санта-Клаус только что въехал к ним во двор на санях.
— Купил тут для вас кое-что, ведь все же Рождество, — сказал отец.
Сунув руку в машину, он начал по одному доставать пакеты прямо здесь, под дождем. Лиэнн получила куклу, Гейдж — железную пожарную машину, Дарси — книгу.
Мэтт следил, как Дилан рвет фольгу на своем пакете и вынимает красивый синий с белым свитер.
— Уф! — воскликнул он, бросая коробку и бумагу на землю и размахивая свитером как флагом. — Спасибо, папа!
Видимо, его перестало беспокоить внезапное возвращение отца.
Мэтту никогда не забыть, какими сияющими глазами отец смотрел на Дилана. Казалось, он сейчас лопнет от гордости.
Неожиданно Лиэнн отвлеклась от куклы.
— А где подарок Мэтта, папа? — спросила она.
Мэтт заглянул в грузовик и увидел, что на сиденье больше нет пакетов. Он почувствовал, что в горле образуется огромный комок. Время, казалось, замерло. Лестер Роллинз переступил с ноги на ногу, перевел взгляд на своего второго по старшинству сына и откашлялся.
— Извини, Мэтт, ничего для тебя не сыскал, да и времени было мало. Я потом куплю.
Мэтт чувствовал, как таращатся на него братья и сестры. Он не знал, что сказать. Ему хотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила его, так как ни на секунду не поверил, что его обошли случайно.
