— Не имеет значения, — пробормотал он, не желая показать отцу, насколько ему больно и боясь вот-вот расплакаться.
Мэтт не хотел портить другим Рождество. В том, что отец не собирается ничего ему дарить и позже, он был так же уверен, как и в том, что завтра — Рождество. И отец это знал. А говорил он так, потому что хотел, чтобы другие не догадались, насколько он жесток.
— Нет. Имеет значение.
Мэтт и отец резко повернулись и увидели, что это сказал Дилан, который встал за спиной брата и протянул ему свитер.
— Вот, возьми, Мэтт, — предложил он. — Я старший, так что если одного подарка не хватает, обойтись придется мне.
Отец всегда ревниво относился к близости между братьями, иногда даже пытался их поссорить, он так взглянул на Мэтта, что тот отшатнулся — такая жгучая ненависть горела в глазах отца.
Мэтт оттолкнул руку брата.
— Нет, — возразил он спокойно. — Свитер предназначался тебе.
Мэтт знал, что даже если он только помыслит о том, чтобы взять подарок, отец заставит его жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Не глядя ни на кого, он повернулся и с высоко поднятой головой ушел в дом.
На следующее утро свитер все еще валялся в грязи.
Мэтт проснулся весь в поту. Внутри у него жил дьявол, и куда бы он ни пошел и что бы ни делал, старик никуда не денется. Может быть, Сэм и прав, он должен сделать все, чтобы изгнать его. Но он, честно говоря, понятия не имел, с чего начать.
Повернувшись на бок, Мэтт натянул простыню до подбородка и предпочел мучиться желанием, впустив Сьерру в свои мысли.
Сьерра сгорбившись сидела за кухонным столом и, высунув от усердия кончик языка, пыталась разобраться в сложностях портативной швейной машинки, взятой на время у матери Люка. Когда Элен показывала, как надо действовать, все выглядело просто. Сьерра никак не могла понять, почему у нее стежки получались свободными и неровными, а не аккуратными и прямыми. Скоро у Уилла спектакль. Ему нужен костюм, причем костюм хороший.
В былые времена она бы просто нашла по справочнику адрес ателье, завезла бы туда материал и выкройку. Но теперь такая роскошь была не по карману. Она ведь росла без матери, где ей было научиться шить?
В дверь влетел Уилл.
— Уилльям, сколько раз тебе говорить, чтобы не бегал по дому… — машинально начала она.
— Идем быстрее, мам, — еле выговорил он. — Фантазия ударила Мэтта копытом, мне кажется, он умер.
— Что! — воскликнула она, резко вскочив со стула.
— Скорее, мам, — торопил он, выбегая за дверь.
Сьерра последовала за ним. На полпути к конюшне сообразила, что сначала следовало вызвать «скорую помощь». Ее охватил страх. Она никак не может снова остаться без Мэтта. Причем испуг не имел никакого отношения к конюшням. Только к ее сердцу.
Секунду она колебалась — вернуться или бежать дальше? Нет, сначала к Мэтту. В дом она может послать кого-нибудь из работников. Сьерра побежала дальше.
Мэтт лежал на спине, но уже пытался подняться, стряхивая солому с куртки. Она с огромным облегчением увидела, что сын несколько преувеличил опасность.
— Держись подальше, — предупредил он, кивая на Фантазию.
— Тебе нужен врач? — спросила она.
— Нет, но ветеринару позвони.
— Слушай, Мэтт, не дури…
— Да не для меня, для Фантазии! У нее клещ в ухе, а она меня не подпускает. Ее придется усыпить, чтобы снять клеща.
Сьерра вдруг расхохоталась.
— Что нашла смешного? — спросил Мэтт.
— Да вот сидишь в грязи.
Он встал и усмехнулся:
— Что ж, тебе крупно повезет, если еще раз такое увидишь.
Она улыбнулась:
— Время покажет. По крайней мере, я теперь знаю, что ничто человеческое тебе не чуждо.
— Разве я дал тебе повод сомневаться? — Он взглянул на Уилла. — Все равно спасибо, что спас мою жизнь, Уилл. Ты быстро среагировал. И правильно поступил.
Уилл смотрел на него как на икону.
— Вы целы-невредимы? — недоверчиво спросил он.
— Немного опешил. Буду в порядке, как только мозги перестанут трястись.
— Ух, надо позвонить Люку и все ему рассказать!
Он выбежал из конюшни, оставив Сьерру и Мэтта одних среди лошадей.
— Ты и в самом деле в порядке? — настойчиво спросила она.
— Нормально.
— Мэтт, Уилл на эти выходные уезжает. Не знаю, какие у тебя планы, но…
Он уже качал головой.
— Возможно, нам еще меньше стоит встречаться сейчас, чем много лет назад, Сьерра. В ту ночь нам скорее всего просто хотелось выяснить, как это будет после стольких лет.
Она обиженно отодвинулась:
— Я ничего не требую, мне только хочется побыть с тобой. Ты высказался предельно ясно.
Его лицо помрачнело.
— Но я вовсе не уверен, что смогу продержаться, ничего не чувствуя. — Он взглянул на нее. — Не могу не вспоминать былые времена, когда касаюсь тебя. Давай забудем о той чехарде в прошлом и пойдем своими отдельными путями. Я благодарен тебе за ту ночь. Ты заставила меня почувствовать себя живым. Уж это как было, так и осталось. Что бы я для тебя по твоему разумению не сделал, для меня все значило куда больше. Но все произошло слишком быстро. Наверное, нам все же не следовало работать здесь вместе.
Он прошел мимо нее.
Но душа Сьерры пела, она расслышала лишь, что он испытывает к ней не только физическое влечение. Она и сама чувствовала значительно больше. Сьерра также знала — он полюбил Уилла. Даже Мэтт не устоял перед обаянием этого чудесного ребенка. Смогут ли они быть счастливы? Мэтт будет любить Уилла, как сына, а когда сообразит, что способен на такую любовь, что вовсе не какой-то монстр, он, может быть, захочет еще детей… Но Сьерра понимала, что скрывать правду будет практически невозможно.
Нет, они не смогут быть вместе навсегда. Мэтт приехал, заранее решив, что уедет при первой возможности, и навязываться ему нельзя. Но хоть эти выходные она хотела быть с ним. А он никак не соглашался.
— Наверное, ты прав, — сказала Сьерра, хотя думала иначе, и направилась к дому, решив-таки победить швейную машинку.
Уилл был на кухне.
— Милый, почему ты сказал, что Мэтт умер? — спросила она.
— Он сначала не шевелился, мам. Наверное, мне вспомнился папа.
— Я знаю, тебе его не хватает.
— Ага. Мэтт столько всего знает про лошадей, растения и индейцев. Я рад, что он здесь с нами.
Сьерра мягко улыбнулась.
— Он здесь ненадолго, сынок, и скоро уедет.
— А зачем? Ему здесь нравится. Он учит меня ухаживать за лошадьми. И ты ему нравишься, мама. Я
