Собрание сочинений в 2-х томах. Т.2: Стихотворения. Портрет мадмуазель Таржи

Земля подо мною крутилась недаром:
Нет-нет, да и свалит куда-нибудь вкось,
Но хоть ускользала вертящимся шаром,
А всё ж уцепиться за край удалось.

И около красных заречных закатов,
И рвов, и мостов, и холмов, и церквей,
Меня в огороженный дворик упрятав,
Бушуют косматые толпы ветвей.

Кирпичные тучи из труб отработав,
По целому небу костры разбросав,
За длинным оврагом литейных заводов
Грохочут и ночью и днём корпуса.

Так что же — вот это моя усыпальница,
Гробница моя и мой вечный покой?
Вот этой землёй мое тело завалится
И станет когда-нибудь этой землёй?

А там некрологом не очень подробным
Почтят на последнем газетном листке
И сделают надпись на камне надгробном
Совсем на каком-то другом языке.

Мы пушкинским словом бездонно-хрустальным
Ещё и сегодня с тобою живём.
Так что ж тебе делать со звуком печальным?
Так что ж тебе в имени дальнем моём?

Зачем же опять я над сеткой железной
Тебе посылаю мой теннисный мяч,
Мой стих отрешённый, мой крик бесполезный,
Подхваченный ветром моих неудач?

Так что же мне делать с моею печалью,
Чтоб стать ей навеки печалью твоей?
Куда я с моими стихами причалю?
Скажи мне, куда я плыву без огней?

А может быть — ветер попутный со мною,
А может быть — я оседлаю волну,
А может быть, я, как высокой волною —
Высоким стихом до тебя доплесну!..

СЕМЕЙНЫЙ АРХИВ

Мне из Москвы писали
(Участвовать пригласив),
О том, что хранится в ЦГАЛИ
Наш семейный архив.

Задуматься есть причина,
Что там ни говори.
Воображаю, как чинно
Выглядит всё внутри.

За стёклами в морозилке
Хранится родитель мой,
Положен с пулей в затылке.
Дата: тридцать восьмой.

А рядом с отцом на полке
Заполнены все места —
Сплетни и кривотолки,
Доносы и клевета.

В отделе того же года
Хранится газетный крик.
Вырезка — «Враг народа»
Болтается, как ярлык.

Тут же и комнатёнка
С полуслепым окном,
Куда меня, как котёнка,
Вышвырнул управдом.

Наверно, среди архива
Им тоже место нашлось —
Знакомым, что торопливо
При встрече глядели вкось.