Я твоего письма,Хоть — видно по всемуОна не прочь сама…Высокое нытьёЕй быстро надоест,Чтоб соблазнить еёДостаточен и жест.Выпячивая носВо всю его длину,Ты обсуждал вопросПолёта на луну.Укрыт ночною тьмой,Вещал ты в тишине,А современник мойУже был на луне!Мой бедный Сирано,Твоя мечта смешна:В архив уже давноРомантика сдана —Ни шпаги, ни плаща,Ни благородных дам.Но смерть от кирпичаЕщё доступна нам.* * *Ах как всё это, право, печально!В нашем сердце некрасовский стихРазгулялся рыдально-кандальноИ ещё до сих пор не затих.Ах как всё это, право, печально!Это Лермонтов в юности намТу строку обронил огнепально,Что на сердце оставила шрам.Ах как всё это, право, печально!Это Блок через ночь, через снегИз проклятого века прощальноПомахал нам в чудовищный век.Ах как всё это, право, печально!Но не в том ли бессмертья залог,Что печально звучит как хрустальноДо сих пор нам из пушкинских строк.* * *Два пенсильванских немца в чёрных шляпахВ сиянии окладистых бородВошли в автобус и уселись важноИ благолепно за моей спиной.Через минуту я услышал странныйИ неприятный щёлкающий звук.Я обернулся — и в корявых пальцахУ немцев увидал пустые банкиИз-под каких-то минеральных вод.И то и дело кто-нибудь из нихНа банку нажимал, и та в ответПрищелкивала. Это продолжалосьОт Питтсбурга до Вашингтона — большеШести часов, — и я возненавиделОкладистые бороды, я проклялСтаринного покроя сюртукиИ шляпы старомодного фасона,И все сентиментальные рассказыО прелестях патриархальной жизни.* * *Леониду РжевскомуКакая-то чушь, какая-то блажь,Какой-то осенний кругом ералаш.Размашисто дерево пляшет чардаш,Рушатся листья у входа в гараж.Ты по бульварам, осень, спешишь,Ты по верандам, осень, снуёшь…Как он неистов — над кряжами крыш —
