наших берегов. Короткий сигнал послал «Ванесса» полным ходом по пеленгу на немецкую лодку. Поспешно сообщив сигналом коммодору конвоя о своих намерениях, «Хесперус» устремился вслед за «Ванесса».
Стоял ясный зимний день. Море было спокойно, но из-за атлантической зыби, в которую мы попали, «Хесперус» стал черпать зеленую воду на полубак и даже на мостик.
Пока «Хесперус» прокладывал себе путь, с «Ванесса» начали поступать донесения. «Вижу немецкую подводную лодку в надводном положении. Пеленг 235°». Затем: «Немецкая подводная лодка погрузилась. Рассчитываю прибыть в точку погружения через 15 минут». Трудно было предугадать, успеет ли «Хесперус» прибыть в район боя вовремя, чтобы принять участие в боевых действиях.
Однако «Ванесса» не удалось установить контакт с погрузившейся лодкой, и как только мы присоединились к нему, мы организовали совместный поиск. Вдруг всего в пятидесяти метрах от нас я увидел поднимающуюся из воды трубу перископа, направленную на «Ванесса». Труба находилась так близко от нас, что невозможно было быстро развернуть «Хесперус», чтобы пройти над подводной лодкой и сбросить на нее глубинные бомбы. В то же время важно было срочно принять какие-то меры, так как эту смелую подводную лодку, по-видимому, не смущало присутствие «Ванесса». К тому же, считая, что «Ванесса» находится здесь один, лодка собиралась выпустить в него торпеды. Я закричал неистовым голосом, чтобы дали полный ход, и, стараясь забросить корму «Хесперус» возможно ближе к лодке, сбросил серию глубинных бомб. Не рассчитывая нанести лодке смертельный удар, я надеялся напугать ее и сбить прицел ее командира. С взрывом бомб подводная лодка ушла на глубину, и охота началась.
Очень скоро, когда возмущение воды, вызванное взрывом серии бомб, улеглось, мы установили с лодкой гидроакустический контакт и скова вышли в атаку. На этот раз мощность взрыва бомб и сильное возмущение воды, казалось, говорили об успехе. Но немецкая подводная лодка не была серьезно повреждена, хотя и получила сильную встряску. Оставаясь на глубине, она продолжала маневрировать. «Ванесса» атаковал также неудачно. Гидрологические условия в это время были посредственными. Оба корабля испытывали затруднения в поддержании контакта, и в конце концов произошло то, чего я очень боялся, — мы потеряли контакт с целью. Корабли расширили сектор поиска, но эхо не приходило. После беглого ознакомления с автоматическим планшетом, на который были нанесены наши курсы и расчетный путь подводной лодки, я организовал совместный поиск, чтобы исследовать все точки, которых могла достичь подводная лодка.
Все мы находились в сильном волнении. Неужели лодке удалось ускользнуть от нас? Наши отношения с Уильямсом — офицером по противолодочной обороне и одновременно моим старшим помощником — стали натянутыми, так как каждый из нас знал, что если корабли упустят лодку, ответственность падет только на нас. Надежда на обнаружение лодки стала исчезать. Но вдруг из рубки гидроакустика вырвался радостный крик «Контакт», и долгожданное эхо снова зазвучало в наших ушах. Мы еще раз вышли в атаку, но и на этот раз успеха не имели. Короткий зимний день близился к концу, когда я приказал «Ванесса» присоединиться, чтобы предпринять еще одну атаку, пока на «Хесперус» из погреба на палубу поднимались запасные глубинные бомбы. Однако результаты этой последней атаки сказались только после наступления темноты. С «Ванесса» сообщили: «Немецкая подводная лодка в надводном положении. Иду на таран». Как стало ясно позже, с противником далеко еще не было покончено и после этого.
Дело в том, что подводная лодка имела возможность идти полным ходом под дизелями. Форсируя хода, она пыталась в темноте удрать от «Ванесса», преследующего ее по пятам. Один раз они по существу столкнулись, но «Ванесса» удалось нанести по лодке лишь скользящий удар, после чего она продолжала отходить полным ходом. Артиллерийский огонь по непрерывно маневрирующей цели был бесполезен, и нам пришлось приказать «Ванесса» прекратить его, тем более, что в темную ночь могли получить от него повреждения и мы сами.
Затем преследование начал «Хесперус». Между тем немецкая лодка продолжала уклоняться. Я делал все возможное, чтобы удержать лодку в носовых секторах, т. е. в положении, удобном для таранного удара или для атаки глубинными бомбами.
Машинные телеграфы отчаянно звякали. В котельном и машинном отделениях кочегары и машинисты работали не покладая рук, чтобы запустить машины на полную мощность. «Хесперус» шел полным ходом, и когда я пытался круто развернуть его, чтобы попасть внутрь окружности, по которой циркулировала подводная лодка, имевший меньший диаметр циркуляции, он содрогался всем корпусом. В рулевой рубке рулевой с неимоверной быстротой вертел штурвал, едва поспевая выполнять следовавшие одна за другой команды.
Развязка наступила довольно неожиданно. Два сигнальных прожектора с мостика «Хесперус» непрерывно освещали рубку лодки, и, несомненно, они ослепляли ее командира, так как, к моей радости, он вскоре сделал ошибку оказался идущим на пересечку курса «Хесперус». Последнее приказание на руль и взмокшему от напряжения рулевому стало ясно, что мы должны нанести удар в самую середину подводной лодки. В последнюю минуту машины пришлось застопорить, чтобы корабль не перескочил лодку. В тот же момент было отдано следующее приказание: «Стоять по местам, приготовиться к таранному удару». Хочется заметить, что подобные приказания отдаются в современном морском бою довольно редко. Противник скрылся под развалам полубака, и корабль со скрежетом остановился. «U-357», аккуратно разрезанная пополам, сразу же потонула, оставив на поверхности лишь растекавшееся масляное пятно да одного или двух кричащих людей.
«Хесперус» огласился радостными криками «ура». На мостике после стольких часов напряжения реакция была особенно бурной. Поздравления сыпались со всех сторон.
Но время не ждало. Нам надо было торопиться подобрать спасшихся, осмотреть нижние помещения «Хесперус», определить, какие он получил повреждения, и подкрепить переборки, чтобы корабль мог безопасно продолжать свой путь. Вымокших немцев вскоре подобрали и затем отправили в нижние помещения. Доклад механиков оказался тревожным. Днище корабля почти на четверть длины было распорото, а отсеки залиты водой. Дальнейшие действия без аварийного ремонта были бы неразумными. Мы остановились, но мысль, что поблизости может оказаться другая немецкая подводная лодка, не покидала нас. К тому же эта вынужденная неподвижность действовала на нервы.
Наконец, аварийный ремонт закончился, и мы дали ход, который вскоре довели до 15 узлов. К утру «Хесперус» и «Ванесса» догнали конвой, и когда мы проходили сквозь строй с развевающимся сигналом «потоплена подводная лодка», суда приветствовали нас своими сиренами.
От наших пленных мы узнали кое-что о тактике, примененной их командиром, который ушел на дно вместе со своей лодкой.
По-видимому, командир «U-357» выжидал, пока мы не дадим полный ход и ляжем на боевой курс. Только после этого он удирал на предельной скорости. Одновременно он резко менял глубину. Количество атак, перенесенных им без серьезных повреждений, говорило о правильности его тактики. Но одновременно эта тактика вела к сильной разрядке аккумуляторной батареи и преждевременному израсходованию запаса сжатого воздуха, что вынудило его всплыть раньше времени. Если бы командир лодки маневрировал менее энергично, он смог бы еще некоторое время находиться в подводном положении. В конечном итоге примененная им тактика маневрирования и уклонения оказалась для него роковой. Как мы узнали позже, во время наших атак командир лодки несколько раз использовал так называемую ложную цель, которая именовалась у нас «подводной пузырчатой целью». Она представляла собой химический патрон, который при соприкосновении с водой выделял пузырьки газа. При соприкосновении с ними посылок гидролокатора создавалось эхо. Идея была удачной. Это эхо, вероятно, заглушало эхо от подводной лодки, и прежде чем малоопытный акустик обнаруживал свою ошибку, подводная лодка успевала отойти.
Вполне возможно, что временная потеря контакта была связана именно с применением этой приманки, имитировавшей присутствие подводной лодки.
В Ливерпуле нам оказали самую торжественную встречу. Об этом позаботился покойный капитан 2 ранга Уокер — самый известный и удачливый охотник за немецкими подводными лодками. В то время он служил на берегу, командуя военно-морской базой. Когда мы входили в Гладстон-Докс, команды других кораблей были выстроены по большому сбору и громко приветствовали нас. Позже главнокомандующий адмирал Хортон, сменивший в ноябре 1942 года Нобла, прибыл на «Хесперус», чтобы выслушать наш доклад и лично поздравить команду. Всем нам предоставили отпуск. Это несколько утешило нас. Ведь повреждение корпуса «Хесперус» требовало постановки его в сухой док, и не могло быть и речи о том, что мы сможем поспеть к выходу следующего конвоя.
