Я огляделась. У противоположной стены стояла молодая женщина-констебль и подозрительно смотрела на меня. Я поставила рамку и вернулась на место.
Вернувшийся в участок Макс Остин был мрачнее тучи. Он кивнул мне и, махнув рукой, – мол, идите за мной, – скрылся в своем кабинете. Мне пришлось чуть ли не бежать за ним. Бросив взгляд через плечо, я увидела, что сержант Кросс на мгновение остановился у стола, где я нашла фотографию Кэт.
– Присаживайтесь, – Макс Остин снял куртку и повесил ее на спинку стула. – Очень любезно с вашей стороны прийти к нам.
Я промолчала, не зная, издевается он или нет. Он опустил свое долговязое тело на вращающийся стул, откинулся назад и вытянул длинные ноги под столом. Можно подумать, что он расслабился. Но он уперся локтями в подлокотники и начал постукивать кончиками пальцев, да так яростно, что это было слышно. Стук меня нервировал: например, меня всегда передергивает, когда люди хрустят суставами. Может, попросить его прекратить? Или он нарочно? Я оглядела комнату, и мой взгляд упал на большую кучу грязного белья, высыпавшегося из полиэтиленового пакета за, креслом. Я заметила, что рубашка на инспекторе чистая, но мятая. К пробковой доске над его головой был приколот вырванный из записной книжки листок. Я прищурилась и прочла список, написанный карандашом. Губки для мытья посуды. Молоко. Петрушка. Марки. Кухонные полотенца. Мармелад. Петрушка меня заинтриговала. Похоже на тесты, которые нам давали в школе. Какой пункт лишний? Петрушка подразумевала, что готовит он сам.
– Симпатичный кабинет. – Я машинально поддержала светский тон, которым он произнес: «Очень любезно с вашей стороны прийти к нам».
– Это не мой кабинет. Здесь работает Мэри. У Ричи тоже есть стол, а мой кабинет находится в Паддингтон-Грин. – Он сел прямо и наклонился над столом. – Мэри Мехта говорит, что вы – автор-«призрак».
Перемена была такой резкой, что я растерялась. Я кивнула.
– И вы как раз собираетесь начать работу над автобиографией Сельмы Уокер?
Я снова кивнула:
– Надеюсь. Я еще не начала книгу.
– Но вы встречались с ней, да? А значит, вы знаете ее менеджера, некоего мистера Роберта Кемпински?
– Роберта Кемпински?
– Может, вы знаете его как Базза?
– Да, мне его так представили. – Я понимала, что оправдываюсь.
– И вы познакомились с ним у нее дома?
– Да.
– Он никогда не приходил к вам домой?
О боже!
– Ну, однажды он проводил меня до дома. Она живет прямо за углом, знаете?
– Это было… – Макс Остин сверился с бумагами на столе и назвал дату моей первой беседы с Баззом. Я кивнула. – Но в дом он не заходил?
Я покачала головой. Нет, не заходил. Только не в тот день.
– Так нам сказала и ваша соседка, миссис О'Мэлли. Что он оставил вас на пороге.
Я убью эту любопытную корову. Наверное, опять подглядывала из-за шторы. Что еще она видела? Откуда она знает Базза?
– Значит, он никогда не был у вас дома? – продолжал Макс Остин.
Я быстро взвесила все «за» и «против».
– Ну, в какой-то момент он мог и зайти. Я работаю с ним…
– В какие комнаты он мог заходить? – Тон Макса Остина стал насмешливым.
– Я не знаю, я…
– Вы не знаете? Может, я сумею вам помочь. Мы нашли его отпечатки в холле, на кухне, на перилах лестницы и в спальне. Мистер Кемпински был в вашей спальне.
Я знала, что покраснела, и этим выдала себя.
– Если я расскажу вам, это останется между нами? – Я не смотрела на него.
– Останется между нами? – Почему он повторяет мои слова? – Мисс Бартоломью, я расследую убийство. Погиб человек, и его смерть почти наверняка связана со смертью Астрид Маккензи. Если то, что вы мне скажете, имеет отношение к делу, а я пойду с этим домой и просто положу под подушку, никому не будет пользы. Не так ли?
Я не ответила.
– НЕ ТАК ЛИ? – зарычал он.
– Это была всего лишь одна ночь, – пробормотала я. – Со всеми такое случается.
– ТОГДА ПОЧЕМУ ВЫ НЕ СКАЗАЛИ МНЕ, КОГДА Я СПРАШИВАЛ ВАС, КТО БЫЛ В ДОМЕ?
Я глянула через стеклянную перегородку, чтобы узнать, слушают ли нас полицейские.
– Это называется, – произнес Макс Остин медленно, будто разговаривал с идиоткой, – препятствованием правосудию. Вы хоть представляете, в чем я могу вас обвинить? Неужели вы думали, мы
