Но даже в такой отчаянной ситуации немцы не желали сдаваться. Они уже потеряли несколько человек убитыми и благоразумно убрались с мостика в рубку. А внизу оставшиеся в живых члены экипажа оставались на своих боевых постах. А когда Герлах увидел, что «Вечерняя звезда» идет прямо на него с явным намерением снова сбросить серию бомб, он приказал выпустить из кормового аппарата торпеду. Но цель была слишком неудобной. Если корабль идет прямо на подводную лодку, иными словами, на нее направлен его нос, такую цель почти невозможно поразить. Торпеда прошла мимо, не причинив нам никакого вреда. Герлах дал еще четыре залпа, но с тем же результатом. В отчаянии он даже решил пойти на таран, но лодка уже не могла маневрировать.
Немецкая субмарина снова замерла в неподвижности, но явно не собиралась тонуть. Она покачивалась на волнах, угрожающая, опасная. Я никак не мог решить, что же теперь делать. Следовало срочно что-то предпринять, потому что мы могли стать мишенью для торпедной атаки.
Какой-то момент я размышлял о возможности тарана. Это бы дало нам возможность быстро покончить с лодкой. Но затем, вспомнив, в каком состоянии находилась «Вечерняя звезда» после предыдущего тарана, как сильно был изуродован киль и сколько отсеков оказалось полностью затопленными, я отказался от этой мысли. К тому же в тот раз после столкновения с противником у нас полностью вышли из строя гидролокаторы. Сейчас, когда над конвоем нависла реальная угроза, а впереди предстоял еще очень долгий путь, таранить лодку, рискуя получить значительные повреждения, было бы неразумно. Да и после трагической гибели Гарри Тейта и «Жнеца» нам было приказано не прибегать к этой мере без крайней необходимости.
– Как ты думаешь, Билл, – спросил я у стоящего рядом Ридли, – сможем мы протаранить ее как-нибудь деликатно?.. Немножко подтолкнуть эту жестянку на дно, не повредив при этом корабль?
– Попробуйте, сэр, – невозмутимо ответствовал он.
– Мы уже изрядно опустошили наш боезапас, а с этим конвоем предстоит еще долго возиться. Не хочется тратить снаряды на этого упрямого ублюдка.
Я решил попробовать. На самом малом ходу нос «Вечерней звезды» врезался в корпус лодки. Двигатели продолжали работать. Лодка медленно перевернулась. Но когда мы отошли в сторону, она снова выправилась. Но теперь она сидела в воде намного глубже, и было ясно, что ее конец близок. Когда же мы еще немного увеличили расстояние между нами и противником, чтобы снова дать шанс палубным орудиям, лодка выпустила торпеду, которая прошла совсем рядом. Я невольно почувствовал нечто вроде уважения. Воистину бесстрашный и очень опасный враг!
Через несколько секунд стало очевидно, что дела у лодки плохи. На мостике суетились люди, некоторые прыгали за борт. Я понял, что с ними все кончено, и принял решение возвращаться к конвою.
Не задерживаясь ни на минуту, мы легли на обратный курс, предоставив тонущую лодку своей судьбе.
Стоя на мостике «U-223», лейтенант Герлах понял, что бороться больше нет смысла и лодка вот-вот затонет. С тяжелым сердцем он приказал экипажу покинуть судно. Один из матросов прыгнул за борт, другой, раненный, тяжело рухнул в воду и камнем пошел ко дну. Эсминец неожиданно прекратил огонь, развернулся и, к величайшему изумлению Герлаха, быстро скрылся из вида в темноте. Потрясенный немец даже не сразу понял, что он получил отсрочку исполнения смертного приговора. Команда вернулась на свои места и начала борьбу за живучесть лодки. Поскольку большинство отсеков были затоплены, причем везде плавали многочисленные обломки и осколки, откачка воды оказалась сложной и весьма трудоемкой задачей. В течение двенадцати часов люди работали как одержимые. Они превзошли сами себя, и к 4 часам на следующий день лодка была готова к плаванию. Через двенадцать дней она прибыла в Сен-Назер. Если бы их история не подтверждалась самыми разными очевидцами событий, ей никто бы не поверил.
Но еще более удивительной оказалась судьба прыгнувшего за борт матроса. Экипаж «U-223» быстро потерял его из виду. Все были уверены, что он погиб. Немецкий матрос несколько часов болтался в воде в своем спасательном жилете, потеряв всякую надежду на спасение. Он уже совсем отчаялся, когда совершенно неожиданно рядом с ним всплыла другая субмарина, «U-359». Матрос сумел привлечь к себе внимание, его подобрали, и спустя некоторое время он снова оказался среди своих.
По пути обратно к оставленному мной конвою я имел возможность проанализировать ситуацию. Судя по поступившим сообщениям, поблизости от нас находилось около дюжины вражеских подводных лодок. Они крутились в разных местах, главным образом позади конвоя. Видимо, они хотели выбрать удобную позицию для атаки. Я знал, что если они не займут позицию перед конвоем, то днем они атаковать не будут. А поскольку занимался рассвет, очевидно, мы могли рассчитывать на небольшую передышку.
Все утро мы внимательно следили за перемещениями противника. Рыскающие со всех сторон вражеские лодки вели оживленные переговоры. Я послал «Уайтхолл» за одной из них, но ей удалось ускользнуть. А вот в 11.30 мы перехватили сигнал от лодки, которая шла впереди конвоя. Этого я и ожидал. Я быстро направил «Вечернюю звезду» в указанном направлении. Ридли сказал, что лодка находится не далее чем в 10 милях от нас. Поэтому, пройдя 9 миль, я снизил скорость и приказал провести поиск. Почти сразу же послышался голос оператора: «Есть контакт!»
Не успели операторы классифицировать отраженный сигнал, как я с удивлением заметил прямо по курсу перископ, рассекающий водную гладь. Я приказал установить малую глубину взрыва на глубинных бомбах, и «Вечерняя звезда» на полном ходу понеслась к противнику. Когда мы приблизились, перископ ушел под воду, но я сумел на глаз определить самый удачный момент для атаки и сбросил серию глубинных бомб. Я был уверен, что лодка как минимум получила серьезные повреждения.
Вернувшись на прежнее место, чтобы завершить начатое, мы снова быстро установили контакт. Теперь наша цель оказалась значительно глубже. Наши акустики слышали шум выходящего воздуха и другие звуки, свидетельствующие о том, что лодка терпит бедствие. Чтобы обрести полную уверенность в успехе, мы провели еще одну атаку. И пока акустики прослушивали толщу воды в поисках контакта, мы явственно почувствовали подводный взрыв. Такое обычно происходит, когда корпус лодки сплющивается на большой глубине.
Мы еще немного покружили на месте и с глубоким удовлетворением заметили расплывающееся на воде нефтяное пятно, в котором плавали искореженные обломки. Мы подобрали несколько кусков дерева, чтобы иметь доказательства своей победы, кстати, за один из них зацепился кусочек человеческой плоти, и вернулись на свое место в эскорте. Таким был конец «U-186».
Между тем с кораблей сопровождения постоянно поступали сообщения, свидетельствующие о том, что конвой более или менее плотно окружен подводными лодками. Они не особенно старались остаться незамеченными. Держась в некотором отдалении, они пытались обогнать конвой. В 15.00 «Уайтхолл» и «Вереск» заметили две лодки, вынудили их погрузиться и атаковали. Но они не сумели удержать контакт и вернулись на свои места ни с чем. Часом позже противника заметил «Шиповник», но после головокружительной погони был вынужден признать свое поражение и вернуться обратно.
К сожалению, двигающаяся по поверхности подводная лодка легко обгоняет корвет «цветочного» класса, значительно превосходя его по скорости хода. То же самое произошло и с «Клематисом», который тоже пустился в погоню, но вернулся ни с чем.
Мы были окружены многочисленными противниками, но ничего не могли поделать! От этого можно было сойти с ума. Боезапас на «Вечерней звезде» был израсходован почти полностью, и мы не могли позволить себе атаковать вражеские лодки, если они не представляли для нас прямой угрозы. Танкер со всем необходимым сопровождал конвой, и мы рассчитывали вскоре пополнить наши запасы. Но только когда море хотя бы немного успокоится. А пока подойти к танкеру за снарядами не представлялось возможным.
К вечеру мы узнали, что блуждающей вокруг конвоя своре подлодок удалось обогнать наш медленно продвигающийся вперед караван. Если мы не сумеем задержать их в погруженном состоянии и дать возможность конвою пройти мимо, ночной атаки не избежать. В 18.30 «Уайтхолл» начал патрулирование на левом траверзе конвоя, а «Вечерняя звезда» – на правом.
Через некоторое время поступило сообщение от Белла с «Уайтхолла» о том, что он наблюдает не менее трех немецких лодок на поверхности. Я сразу же бросился на помощь. «Вечерняя звезда» и «Уайтхолл» были единственными кораблями эскорта, которые могли состязаться в скорости хода с лодками. Вместе мы загнали их под воду. Но они снова всплыли уже в значительном удалении, на горизонте, и мы начали преследование.
Думаю, было бы вполне естественным и понятным, если бы к этому времени все мы находились в страхе
