поднос.
– Я должна бежать, – опаздываю на встречу.
Чеунг торопливо вышла из столовой. Спок тоже поставил тарелку на поднос и встал, но Сулу оставался сидеть.
– Коммандер Спок… – сказал Сулу.
– Да, мистер Сулу?
– Почему вы это сделали?
– Потому что мой организм нуждается в пище, чтобы функционировать,
мистер Сулу. Иногда не стоит обращать много внимания на внешний вид.
– Да я не это имел в виду.
– Пожалуйста, объясните, что вы имели в виду.
– Почему вы заступились за меня перед мистером Скоттом? Почему дали мне второй шанс там, на мостике?
– Как я сказал капитану Кирку: другие дела полностью занимали мое внимание.
– Да вы бы могли вывести «Энтерпрайз» из дока с закрытыми глазами и одной рукой! Я достаточно слышал о вас, чтобы знать это.
– «Энтерпрайз» уникален. Это обычное дело, что новым пилотам, – даже
пилотам, привыкших к этому классу кораблей, а не к версии симулятора…
Сулу снова вспыхнул. Спок взглянул на его записи и разгадал значение его
действий на мостике.
– … требуется некоторое время, чтобы привыкнуть к управлению им. Я
должен был обсудить это с вами, но, поскольку я действительно был занят перед отлетом, такая возможность не представилась.
– Спасибо, – сказал Сулу.
Спок смотрел на него совершенно без выражения.
– Я нахожу это странным до крайности, что вы благодарите меня за то, что я пренебрег частью моих обязанностей.
– Тем не менее, я у вас в долгу, – сказал Сулу.
– Вулканцы не собирают долгов, – сказал Спок.
Спок поднял свой поднос и удалился, оставив Сулу в недоумении
относительно того, кто не принимает признательности, и отклоняет даже «спасибо» за спасение карьеры чужого человека.
С вулканцами, должно быть, еще сложнее иметь дело, чем утверждают слухи.
Леонард Маккой, сидя за капитанским столиком, пытался придумать извинения за отсутствие Джима. Вообще-то, это была идея Джима – пригласить компанию пообедать с ним вечером.
– Извините, я на минутку, – сказал он. – Сейчас вернусь.
Минутой спустя, лифт выпустил его в офицерский жилой сектор. Он направился к каюте Джима. Маккой чувствовал, что он сейчас в лучшей физической форме за последние несколько лет. Даже боль в разбитой мышце напоминала о моменте острого, смешанного со страхом, восторга.
Он постучал в дверь каюты Джима.
– Войдите. – Голос вряд ли был похож на голос Джима: усталый,
озабоченный, нетерпеливый. Прежде настроение Джима всегда взлетало к небесам, когда он возвращался в Пространство.
– Твои гости ждут, – сказал Маккой.
Джим, оторвавшись от экрана, непонимающе уставился на него.
Пластинки передач, электронные блокноты и несколько смятых пластиковых стаканчиков из-под кофе усеивали его стол.
– Мои гости?
– Твои гости. Компания. Обед.
– Боже! – Он вскочил. – Из головы вылетело. Не могу поверить – я все еще по уши в этой бумаге.
– А чего это такое?
– Это, знаешь ли… – Он махнул руками, пытаясь изобразить. – Бумажная работа.
– А почему ты ее делаешь?
– Потому что ее надо сделать, – сказал он, и, затем, будто оправдываясь, –
Я ее всегда делаю. Но столько ее никогда не было.
– А где твой старшина?
– У меня нет старшины.
–
– Да у меня никогда не было старшины.
– И ты никогда раньше не был капитаном «Энтерпрайза».
– Не хочу я никаких старшин. Я не хочу, чтоб вокруг меня все время кто-
то суетился, подсовывал мне под нос бумажки на подпись и следил, чтоб синтезатор справился с полосками на моей форме.
Маккой подтащил к себе стул и сел на него верхом.
– Джим, позволь твоему старому дядюшке Боунзу дать тебе один
дружеский совет. Под твоим началом теперь по меньшей мере вдвое большее количество народу, чем когда-либо было. Количество бумажек в Звездном Флоте растет в геометрической, – если не в логарифмической – пропорции по отношению к размеру команды.
– Все будет в норме, как только я подгоню вот это.
– Ты это
– Я так понимаю, у тебя наготове волшебное решение.
– Мог бы перепоручить дело газетчикам… – Заметив, как изменилось
выражение лица Джима, Маккой умолк. Если он хочет, чтобы Джим последовал его совету, ему лучше прекратить дразнить его. Иначе Джим этого никогда не сделает, неважно, насколько разумен будет совет. – Джим, спустись в офис квотермейстера, выбери подходящего клерка, и продвинь его.
– У меня больше времени уйдет на то, чтобы научить его всему, чем на то, чтоб самому все сделать.
– Это ненадолго. Если ты только подберешь кого-нибудь хотя бы с половиной стандартных мозгов.
– Не успел я ступить на борт этого судна, как люди начали говорить мне, что надо уметь проигрывать.
– Что? – сказал Маккой.
Джим вздохнул.
– Я сказал – я попробую. На
– Хорошо. А теперь пойдем. Если ты думаешь, что слабенькое извинение о работе спасет тебя от того, что наш синтезатор сегодня в шутку считает «обедом», тебе придется поразмыслить получше.
Джим прошел за Маккоем в столовую.
– Линди, я ужасно виноват, – сказал он. – Корабельные дела… надеюсь, вы и ваша компания извините мое непростительное опоздание…
Средних лет человек, худощавый и темноволосый, одетый в безукоризненно сшитый костюм, вмешался прежде, чем Линди смогла ответить.
– Если ваше опоздание непростительно, как же, вы думаете, мы сможем вас простить? – Его черные усы круто завивались на концах.
– Конечно, я прощаю вас, Джим, не глупите, – Линди уставилась на старшего человека. – Мистер Кокспер просто шутит.
– Вы, молодежь, так запросто жонглируете языком, – сказал мистер Кокспер. – Мы все должны стремиться к точной речи.
– Позволь, я представлю тебя, Джим, – сказала Линди. – Несколько людей должны были уйти. Вы уже встречались с мистером Кокспером, нашим нео-шекспировским актером.
