возникала другая. Теперь Джим понимал, что чувствовал капитан парусника восемнадцатого века, оказавшись на необитаемом острове за тысячи миль от цивилизации, когда ему приходилось менять сломанную мачту или латать дыру в корпусе. Но Джим не мог отправиться в лес, срубить дерево и изготовить из него то, что нужно (на Вулкане, кстати, и не было лесов, а немногие росшие деревья охранялись, как национальное достояние); он не мог отремонтировать корпус, пусть даже и временно, просто затянув дыру парусиной. Ему выпала нелёгкая задача убеждать вулканских квартирмейстеров и бюрократов, что предоставление ему и его людям необходимого оборудования является безупречно логичным поступком.
Он предпочёл бы отправиться в лес и свалить дерево.
Скотта Джим обнаружил рядом с кораблём. Задрав голову, инженер критически разглядывал заплату на корпусе.
– Мистер Скотт, как скоро мы сможем тронуться в путь?
– Дайте мне ещё один день, сэр, – ответил Скотт. – Отремонтировать корабль было не трудно. А вот с клингонским прошлось попотеть.
Джим кивнул с самым серьёзным видом, воздержавшись от напоминаний, сколько раз Скотт называл эту затею безнадёжной. Инженер поднялся по трапу и исчез внутри корабля.
Подошёл Маккой и остановился рядом, скрестив руки на груди.
– Они могли хотя бы послать за нами корабль, – сказал он.
Джим решил ничего не говорить Маккою о своём разговоре с адмиралом Картрайтом. Доктору совершенно ни к чему был лишний стресс.
– Что бы ты счёл подходящим для такого случая Боунз? – спросил он, стараясь принять шутливый тон. – Небольшую яхту для особо важных персон?
– Да уж скорее мы заслужили это, чем трибунал!
– Боунз, я потерял «Энтерпрайз»!
– Ты и «Лидию Сатэрленд» потерял. Не отдали же тебя под трибунал в тот раз.
– Тогда я был героем, Боунз. А теперь… – Он пожал плечами. – Они могли бы обойтись и без трибунала, но решили по-другому. Кроме того, важно не то, что нас будут судить. Важен приговор.
– Приговор, на каких именно рудниках нам придётся добывать борнит остаток дней своих? Неужели недостаточно того, что мы вынуждены возвращаться домой в этой клингонской мухоловке?
– Только не говори этого капитану Зулу. Как бы то ни было, я предпочитаю вернуться домой своим ходом. К тому же, мы можем кое-что узнать из этой мухоловки. Её маскировочный генератор дорого нам обошёлся.
Маккой взглянул на трап, распрямил плечи, глубоко вдохнул пыльный воздух, словно надеялся запасти его впрок, прежде чем ему придётся войти в корабль.
– Жаль только, что этот генератор не может замаскировать эту вонь. – С этими словами он поднялся по трапу и исчез внутри корабля.
Саавик, скрестив ноги, сидела на каменном полу своей комнаты, положив руки на колени, закрыв глаза, целиком погрузившись в свои мысли.
Побывать на Вулкане Саавик мечтала с того самого дня, как узнала о существовании этой планеты и собственном происхождении. Здесь она чувствовала себя гораздо свободнее, чем на любой из тех планет, где ей пришлось побывать; даже на Земле, где она прожила несколько лет; даже на Хелгарде, где прошло её детство. Как большинство полуромулан-полувулканцев, она с раннего возраста стала отверженной. Она утратила своё значение для своего ромуланского родителя, как только появилась на этот свет. Очень скоро после этого Хелгард утратил своё значение для Ромуланской империи. Лишь прибытие вулканской экспедиции спасло Саавик от короткой, тяжёлой жизни, полной борьбы за существование. Когда вулканцы нашли её, она была грязной невежественной девчонкой, промышлявшей воровством. Но Спок заметил в ней способности. В то время как остальные члены экспедиции предпочитали не замечать существования детей-полукровок, Спок спас её, позаботился об её образовании и дал ей рекомендацию в Звёздную Академию.
После своего возвращения с Генезиса Спок ещё ни разу не заговорил с ней. Возрождение изменило его. Никто, кроме самого Спока не знал, что из своей прошлой жизни он помнит, а чему он должен учиться заново. Возможно, он забыл её. Она была слишком горда, чтобы напрашиваться на его внимание, и слишком старалась походить на настоящую вулканку, чтобы признать, что ей не хватает его дружбы. Даже если он забыл её и никогда больше не вспомнит, она всю жизнь будет благодарна Споку за то, что он дал ей шанс стать цивилизованным человеком.
Саавик до сих пор не понимала, почему в прошлой жизни Спок принял участие в её судьбе. Она считала себя продутом похищения и насилия, Спок же происходил по отцу из уважаемого вулканского рода, известного на протяжении столетий. Само его имя вызывало уважение – и потому, что он принадлежал к уважаемой семье, и в силу личных заслуг. А у Саавик даже не было настоящего вулканского имени.
Единственное, что объединяло их – ни он, ни она не были стопроцентными вулканцами. Но даже и в этом сходстве были большие различия. Мать мистера Спока была землянка. Аманда Грейсон была потомком земного рода, чьих заслуг никто не стал бы отрицать, пусть даже его можно было проследить лишь на протяжении десяти поколений. Личные её заслуги могли бы поспорить с заслугами любого вулканца. Но даже не будь у Аманды никаких заслуг, Саавик всё равно уважала бы её и восхищалась ею. За время их короткого знакомства Аманда выказала ей радушие и доброту. Именно она сделала возможным для Саавик пребывание на Вулкане.
Савик даже не знала, кто из её родителей был вулканцем, а кто ромуланином. И изо всех сил избегала узнать, ибо установление личности её вулканского родителя не прибавило бы ей уважения.
Она рассеяно потёрла сложной формы шрам у себя на плече – родовой знак. Когда-нибудь он поможет ей отыскать своего ромуланского родителя, которому она поклялась отомстить.
Саавик заставила себя обратиться к более недавнему прошлому.
– Компьютер.
– Слушаю, – откликнулся вездесущий, невидимый компьютер, обслуживающий учеников.
– Начать запись.
– Готов начать запись.
– Говорит Саавик, лейтенант Звёздного Флота, последнее место службы – невооружённый научно-исследовательский звездолёт «Гриссом» под командованием капитана Дж. Т. Эстебана. «Гриссом» направлялся в сектор Мутара, чтобы доставить доктора Дэвида Маркуса на планету Генезис. Доктор Маркус входил в группу, работавшую над проектом «Генезис».
– «Гриссом» лёг на орбиту вокруг Генезиса. Дэвид Маркус и я транспортировались на поверхность, чтобы исследовать эффект торпеды «Генезис». Мы обнаружили планету земного типа с полноценной биосферой. Уловив сигналы живого существа, более высокоразвитого, чем предусматривалось проектом, существа, которое не должно было существовать в этом новом мире, мы проследили их и обнаружили вулканского ребёнка в возрасте приблизительно десяти земных-стандартных лет. По мнению доктора Маркуса, волна Генезиса вызвала регенерацию физического тела погребённого в космосе капитана Спока, чью пустую похоронную капсулу и саван мы обнаружили на поверхности планеты.
– Вскоре после этого мы потеряли связь с «Гриссомом». Несколько часов спустя на планету прибыла Клингонская экспедиция. Доктор Маркус, молодой вулканец и я были взяты в плен. Как вулканец, так и планета претерпевали резкие возрастные изменения. Стало ясно, что вулканец умрёт, если не вывести его за пределы влияния регенерирующей волны Генезиса.
