решение. Потом Джилиан будет ему благодарна.
Из музея вышел его помощник, зажмурился от солнечного света и присел рядом с ним.
– Всё готово?
– Вроде да, – сказал Боб.
– Она взбесится.
– Это для её же блага, – ответил Боб. – Иначе нельзя. Поначалу она будет клясть меня, на чём свет стоит, но потом успокоится. Она поймёт.
– Ну, вот и база Аламеда! – воскликнул Чехов. – Наконец-то добрались!
– И нельзя сказать, что благодаря нашему услужливому знакомому, – сказала Ухура, настороженно оглядываясь.
– Что-нибудь не так?
– Да нет, ничего. Просто всё время жду, что он вот-вот появится. Я так и чувствую, что он крадётся за нами или прячется за каким-нибудь деревом или кустом.
– А я уверен, что он просто ошибся.
– Возможно.
– Это было случайное совпадение, что он оказался на том поезде. Он понял, что неправильно объяснил нам, и ему стало неловко. У него могло появиться никаких подозрений.
Деревья расступились, и перед ними блеснул залив.
Ухура увидела корабль. «Энтерпрайз» СВН 65.
Вздрогнув, она остановилась. Она уже видела этот корабль раньше – на фотографии на «Энтерпрайзе».
Через многие поколения кораблей, от космического шаттла до первых звездолётов перешло это название кораблю, на котором Ухура провела большую часть своей взрослой жизни. Здесь, в этом времени, оно принадлежало авианосцу. Ухура двинулась к судну, поражённая его размерами, зачарованная воплощённой в нём разрушительной силой. В то время, в котором жила Ухура, корабли намного больше этого были обыденными, но они всегда строились в космическом пространстве, где ни гравитация, ни водяное или атмосферное давление не могли быть помехой. «Энтерпрайз» этого столетия был выстроен вопреки этим помехам. Корпус корабля вздымался вверх и расширялся, давая место для авиапалубы.
Ухура и Павел вошли в тень корабля. Павел указал на название на борту; Ухура кивнула. Павел открыл коммуникатор; Ухура достала трикодер.
Чехов набрал код выхода на связь.
– Лидер, говорит вторая группа. Ответьте, пожалуйста.
Ухура изучала показания трикодера.
– Есть координаты реактора, – сказала она. – Правда… ладно, придётся работать с тем, что есть.
– Поневоле задумаешься об истории, – сказал Чехов, кивнув на авианосец.
– А я задумываюсь об опасности. – Излучение реактора сильно искажало показания трикодера, не давая никакой возможности узнать точный план корабля. – Мы должны транспортироваться
– Лидер, – повторил Павел, – говорит вторая группа. Ответьте…
На противоположном берегу залива Джим устало шагал по дороге, ведущей от Института океанографии. Мимо промчалось несколько автобусов, но ни один из них не остановился, как ни махал Джим рукой. Общественный транспорт должен останавливаться лишь там, где есть навесы, как тот в городе, но на дороге таких навесов не было видно. Кирк в который раз пожалел, что на ногах у него не кроссовки. Спок, разумеется, не проронил ни слова жалобы – знай себе шагал рядом с Кирком, словно они отправились на пешую загородную прогулку. Время от времени он останавливался, чтобы разглядеть какое-нибудь запылённое растение на обочине. При этом он часто бормотал: «Очаровательно. Исчезнувший вид».
– Чёрт возьми, Спок! – не выдержал Джим. – Если ты будешь называть растения и животных этой планеты исчезнувшими, на тебя обратят внимание, задумаются, кто ты такой.
– Считаю маловероятным, что кто-нибудь сумеет сделать правильный вывод о моём происхождении.
– Тут ты прав. Но кто-нибудь может сделать неправильный вывод о твоей психической нормальности, и мы не оберёмся хлопот.
– Хорошо, – сказал Спок. – Я постараюсь сдерживать свой энтузиазм. Но известно ли Вам, адмирал, что в этот период земной истории ваши предки умудрялись ежедневно уничтожать по крайней мере один вид растений или животных? И темп этот значительно возрос прежде, чем замедлиться.
– Очаровательно, – хмуро ответил Джим. Между прочим, это и твои предки тоже. На случай, если ты забыл.
– Я не забыл, – ответил Спок. – Но это факт, о котором я предпочитаю не думать.
– Ты стараешься игнорировать, всё, что связывает тебя с Землёй и землянами, и всё же именно ты узнал песню китов! Почему
– Думаю, что… – Спок поколебался. – Помню, я рассказывал Вам, как учился плавать – много лет назад на Земле. Однажды я заплыл слишком далеко. Меня захватило течением. Оно было слишком сильным, я ничего не мог поделать. Я уж думал, что мне не спастись, но тут почувствовал, что рядом появилось какое-то животное. Я ожидал, что это акула, что сейчас она в меня вцепится. Но когда животное коснулось меня, я почувствовал тепло тела млекопитающего и юный, острый ум. Это был дельфин. Он подплыл под меня и поддерживал, пока я не добрался до берега. В старых легендах говорится о таких случаях, но я никогда не верил легендам. Мы… установили контакт. – Нагнувшись, Спок коснулся неприметного пыльного растения на обочине дороги. – Этот вид также был уничтожен задолго до нашего времени. Как и киты. Но более мелкие представители семейства китовых, дельфины, уцелели. Они хранят память о своих истреблённых сородичах. Они рассказывают истории, в картинах, созданных из звука – песни китов. Дельфины избегают контактов с людьми, и кто может их упрекнуть? Но я не человек. По крайней мере, не совсем. Тот дельфин пел мне.
В своём воображении Джим увидел бескрайний океан, почувствовал его глубину и холод; мысленно он ощущал гибкое, тёплое тело дельфина, слышал в его песне отголосок песни китов.
– Понимаю, Спок, – сказал он тихо.
Коммуникатор Джима издал условный сигнал. Вздрогнув от неожиданности, Кирк достал его и открыл.
– Говорит вторая группа. Ответьте.
– Вторая группа, Кирк слушает.
– Адмирал, – сказал Чехов, – мы нашли судно с ядерным реактором.
– Отлично, вторая группа.
– И, адмирал, это авианосец… «Энтерпрайз».
Кирк ощутил острую тоску по своему кораблю. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы голос его звучал бесстрастно.
– Понял вас. Ваши планы?
– Мы транспортируемся на корабль ночью, соберём фотоны и транспортируемся обратно. Никто никогда не узнает, что мы там были.
– Действуйте, – сказал Кирк. – Держите меня в курсе. Конец связи.
Он стал было вызывать Скотта, но, заслышав сзади шум приближающегося
