длинному коридору через одни, другие, третьи стеклянные двери. При его приближении они распахивались, выпуская сухой, горячий ветер. Маккой ожидал увидеть во внутреннем дворике что угодно – застеклённый павильон, подстриженные кусты или даже лабиринт. Но ничего подобного там не оказалось – лишь песок под ногами, гладкие белые гранитные глыбы да красноватый свет. Воздух был сухим и горячим. Микроклимат и иллюзия огромного красного солнца рассеивали утренний туман.
В центре дворика стоял Спок в плаще, но с непокрытой головой. Не дожидаясь, чтобы вулканец заметил его присутствие, Маккой направился прямо к нему. Песок хрустел у него под ногами.
– Спок!
– Да, доктор Маккой, – отозвался Спок.
– Я всё время пытался связаться с тобой, почему ты не отвечал?
– Я помогал доктору Тейлор обеспечить китам безопасность, благополучие и свободу. Затем я счёл необходимым уделить некоторое время медитации. Будь Вы более терпеливы… – Он умолк, взглянул на Маккоя, и едва заметная улыбка тронула уголки его губ. – Но Вы, конечно же, доктор, а не пациент[5].
– Я – кто? – Возможно ли, чтобы Спок действительно произнёс то, что Маккой слышал?
– Не имеет значения, доктор Маккой. – сказал Спок. – Вы пришли высказать своё осуждение?
– Нет. С чего ты взял? Какое ещё осуждение, за что?
– За то, что я занимаюсь другим, пока Вы, адмирал Кирк и остальные члены экипажа ждёте решения трибунала.
– Нет. Я… – У Маккоя и в мыслях не было упрекать Спока за его отсутствие. – Я понимаю, почему ты не остался. Ты дал показания, сделал всё, что мог. Это было логично… – Застонав, доктор спрятал лицо в ладонях. – Спок, это сводит меня с ума! – вскричал он. – Настолько понимать тебя. Т’Лар сказала, что ты снова стал самим собой. Что она освободила нас друг от друга.
– Доктор Маккой, сядьте. Прошу Вас.
Маккой опустился на одну из отполированных сверху гранитных глыб. Спок сел на соседнюю глыбу.
– Доктор, – сказал вулканец, – разве это так страшно – понимать меня?
– Я… – Маккой выдавил улыбку. – Это не совсем то, к чему я привык. – Он провёл ладонями по гладкой тёплой поверхности камня. Цепочка его следов от дверей до камня уже начала исчезать. – Нет, Спок, понимать тебя вовсе не так страшно. И даже совсем не страшно – хотя я в жизни не думал, что скажу что-нибудь подобное. Но этого не должно быть! Я чувствую, будто снова теряю себя! Спок… я боюсь.
Спок подался вперёд, уперев локти в колени.
– Доктор, не Вы один.
Маккой потёр виски. Мысль о новых сеансах мелдинга вызывала у него ужас. Он был готов избежать этого любой ценой – пусть даже для этого ему придётся скрывать безумие, которого он боялся. Ощущение, что кто-то другой овладевает его сознанием, пугало его сильнее безумия.
– Всё зависит от решения суда, – сказал Маккой, глядя себе под ноги. – Может, у меня не будет возможности вернуться на Вулкан. Если твоё лечение не закончено, и для него требуется моё присутствие…
– Но курс лечения закончен. Нам нет необходимости возвращаться на Вулкан.
Маккой поднял голову.
– Доктор Маккой, – произнёс Спок, – Т’Лар сказала правду. Мы освобождены друг от друга настолько, насколько это возможно. Но у каждого из нас сохранились свои воспоминания. У каждого из нас сохранились отголоски другого. Я тоже стал лучше понимать Вас. Вы можете просто принять то, что случилось? Если нет, Вам будет тяжело. Но это будет Ваша тяжесть, не моя. Если Вы сумеете преодолеть свой страх, Вы сможете преодолеть и опасность.
– Правда? – прошептал Маккой.
Спок кивнул.
Вулканец говорил об отголосках; Маккой почувствовал в душе отголосок услышанной только что правды. Он встал.
– Благодарю Вас, мистер Спок. Вы сняли у меня с души огромную тяжесть. Я оставляю Вас, чтобы Вы могли предаться медитации. Мне надо вернуться в штаб Звёздного Флота. Я буду ждать там с Джимом и остальными.
– Спок.
Спок поднялся.
– Да, отец.
Маккой оглянулся. К ним приближался Сарек. Песок заносил его следы.
– Трибунал собирается объявить своё решение.
– Я должен спешить, – сказал Маккой.
– Мы пойдём с Вами, – сказал Спок.
В просторном зале с окнами во всю стену, стараясь казаться спокойным – хотя до спокойствия ему было очень далеко – адмирал Джеймс Т. Кирк всматривался в залив Сан- Франциско. Вода блестела в лучах солнца. Где-то там, на глубине сотен футов покоились искорёженные останки «Баунти». Где-то за сотни миль, в Тихом океане, плавали на свободе два кита. Джим же был узником, связанным своим словом чести.
Земля постепенно оправлялась от воздействия зонда. Благодаря своевременно эвакуации жителей прибрежных районов больших жертв удалось избежать. Большинство нейтрализованных кораблей Звёздного Флота хоть и были повреждены, но не погибли; пострадавших среди их экипажей было немного. Джим был рад узнать это. Слишком много довелось ему видеть смертей в последнее время. Кирк поправил траурную повязку на рукаве. Боль утраты Дэвида вернулась, как возвращалась всегда, в самый неожиданный момент и обрушилась на него в полную силу. Если бы только Кэрол ответила ему, если бы они могли разделить горе друг друга и друг друга утешить… но она всё ещё оставалась на Дельте, игнорируя его попытки связаться с ней. Джим опустил голову и часто-часто моргал, пока в глазах не прояснилось.
Он пытался найти утешение в мыслях о том, что его друг воскрес, его родная планета спасена, а уничтоженную в прошлом расу разумных существ удалось возродить. Спок дал китам определённые обещания. Работа по выполнению этих обещаний удерживала Спока и Джилиан в другом месте, не позволяя им присутствовать на суде.
С помощью образцов клеток китов, сохранённых в двадцатом веке, удастся обеспечить необходимое разнообразие возрождаемого вида путём клонирования, так как двух индивидуумов – даже трёх, учитывая будущего детёныша Грейси – недостаточно для восстановления культуры любой расы. На китов никогда больше не будут охотиться, и никогда больше никто не посягнёт на их свободу.
Юных Джорджа и Грейси, которым предстояло возродить цивилизацию своего рода, нисколько не устрашала сложность такого задания. Конечно, для этого понадобится гораздо больше времени, чем на восстановление их численности. Но, если верить Споку, горбатые киты мыслят категориями веков и поколений, а не минут, времён года и лет.
Джим снова поправил траурную повязку и одёрнул форменную куртку.
