окрестностям, часто возвращаясь домой в одних шортах – они снимали носки, башмаки и футболки, и лишь через несколько миль им приходило в голову, что они оставили где-то свою одежду, но они не могли вспомнить где. Они были стройными, сильными, загорелыми, как головешки, и никогда не болели.
Но все это было до того, как начались неприятности.
– И никто никогда не пытался отнять у тебя Джерри и Шейлу? – спросил Флетчер.
– Нет, с какой стати? Джерри мой сын, и, по-моему, мало кто знал, что Шейла не его сестра. Кроме того, у нас была домработница – в общей сложности за все время их было двадцать или тридцать. Они никогда не задерживались надолго. И вообще, детей отбирают только тогда, когда ими не занимаются или с ними плохо обращаются, в этом смысле с Джерри и Шейлой было все в порядке, разве только пару раз, когда я узнал, что одна из домработниц…
Он содрогнулся и замолчал. Флетчер догадался, что произошло. Одна из множества домработниц, вероятно, как следует выдрала детей – они наверняка этого заслуживали – и робкий Бодейкер, придя в ужас, расхрабрился до такой степени, что немедленно уволил обидчицу.
Чайник закипел. Бодейкер заварил чай в старом глиняном чайнике и налил себе чашку.
– Наверное, все это звучит очень глупо, – извиняющимся голосом сказал он. – В некотором смысле я был самым настоящим дураком. Я уже говорил тебе, что они почти не ссорились. Даже, когда у них начались неприятности, как правило, они были виноваты оба. Ну, а что касается того, что, в конце концов, Шейла была девочкой…
Когда он замолчал, Флетчер ему подсказал:
– Ты про это забыл.
– Я и правда почти забыл об этом, ведь Шейла делала все почти, как Джерри. Какие-то мальчишки хотели, чтобы он играл за их футбольную команду, но он не согласился, потому что они отказывались взять и Шейлу тоже. Они не спали в одной постели, но часто купались вместе.
Естественно, это прекратилось, когда… ну, ты знаешь.
Однажды, им тогда было около тринадцати, Джерри спросил меня, кто такие Денис и Маргарет Бодейкеры. Я понял, что он рылся в моем столе и нашел свидетельство о рождении Шейлы. Я рассказал ему правду, а потом сказал все Шейле.
Флетчер продолжил за него:
– И тут же ты застал их в одной постели.
– Да.
Флетчер почувствовал, что маленький человечек снова вспомнил о том шоке, который тогда испытал.
И без слов было ясно, что Бодейкер ни разу не взглянул ни на одну женщину, кроме своей жены. Он не понимал порочности: убийство, ограбление банков и незаконная любовь – все это было в одинаковой степени выше его понимания. Он был абсолютно лишен воображения и это было главной причиной того, что он оставался лабораторным мальчиком на побегушках, которому давали самые рутинные и неинтересные задания. Даже, когда в его жизни появилась чудо сверхъестественных способностей Джона Флетчера, единственное, что он смог придумать – бесконечное и однообразное повторение одних и тех же тестов, которые, впрочем, дали потрясающие результаты.
Если бы он был способен на насилие, он мог бы, обнаружив Джерри и Шейлу вместе, убить их обоих, а потом, естественно, и себя тоже.
Флетчер без труда понял это. Тем не менее, слепота в отношениях Бодейкера с другими людьми походила на его собственную, и теперь он понимал, насколько они оба не правы. Быть современным пуританином среди пуритан – одно дело, видеть же жизнь только глазами пуританина – неразумно.
Бодейкер только теоретически мог обвинить Джерри и Шейлу в инцесте. Хотя они и не были братом и сестрой, и он вынужден был им об этом сказать, для него это все не имело особого значения. Им было по тринадцать лет, они ходили в школу. С точки зрения Бодейкера их вина была огромной. Но гораздо более серьезное значение для него имел тот факт, что между ним и детьми пролегла пропасть, через которую он никогда не сможет перекинуть мост.
Вместо того чтобы убить их и себя, он ничего не сказал, а молча ушел, несмотря на то, что они поняли: он их видел. И с этого самого момента Джерри и Шейла стали вести себя так, словно его там не было вообще. Они в открытую занимались любовью, не скрываясь сражались друг с другом, толкались, бросали друг в друга разные предметы. Они отчаянно воевали и страстно тянулись друг к другу.
Бодейкер налил себе еще чашку чая.
– Моя тетка забрала Шейлу к себе. Она живет у нее вот уже три года. Ничего особенно не изменилось, кроме того, что все происходящее между Джерри и Шейлой делается не здесь, по крайней мере, не тогда, когда я дома. Как они относятся друг к другу мне неизвестно. Джерри несколько раз до полусмерти избивал Шейлу, но она ни разу не взглянула ни на кого другого. Я не думаю, что они собираются пожениться когда- нибудь. Джерри много пьет, и он уже побывал в суде семь раз. Нарушение порядка и драки, благодарение Богу, за воровство его еще не судили ни разу. Шейла была в суде дважды.
С Флетчера было достаточно историй про Джерри и Шейлу.
Кроме того, от выпитого чая исчез отвратительный вкус табака во рту, и Флетчер почувствовал, что проголодался.
– А ты что, есть не собираешься?
Удивление Бодейкера было достаточным ответом. Он пил чай так же, как курил – он жил на чае и сигаретах. Он был толстым скорее от отсутствия физических нагрузок, чем от излишества в еде.
– Посмотри, что там есть, – сказал он.
Бодейкер поел вареных бобов с тостами, заварил и выпил еще один чайник чая, сходил в гостиную и накрыл ноги Джерри пледом. Потом он выключил свет, и тихонько прошептал, хотя и знал, что Джерри его не услышит:
