пережитое во время пожара, ещё не забылось. Однако время — лучший лекарь, а радость от заслуженного успеха — лучшее снадобье. К тому же слухи в Королевстве разлетались быстро, и публика не скупилась, чтобы поддержать своих любимцев.
Зоррос не сомневался: к празднику Первого Листа — когда лопнут почки на деревьях, знаменуя начало нового года — он сможет приобрести каких-нибудь зверей взамен тех, что погибли в огне. Была заказана парусина, сшиты навесы и шатёр — все это внушало уверенность в завтрашнем дне. И теперь труппа с трепетом внимала градоначальнику Илдагарта. После традиционного приветствия он объявил, что Цирк Зорроса может остановиться на очаровательном Крукском лугу, откуда до городской ратуши самое большее час ходу… и оставаться там сколько угодно, за счёт городской казны. Это была неслыханная щедрость.
Затем градоначальник вручил Зорросу послание от самого короля Лориса. Известие о пожаре в Фрэгглшемском Доле уже достигло ушей Его величества. От своего имени король выражал труппе соболезнования, желал успехов и приветствовал цирк в Илдагарте.
Всего лишь добрые слова… Но на них король не скупился. Саксен был сражён.
— Славный он человек, наш король, — заметил он.
— О, так вы знакомы? — поддразнила его Элисса. Грета, которая последнее время ходила с каменным лицом, не выдержала и улыбнулась.
— Нет, конечно. Но я знаю. Я видел его, наблюдал за ним. Он беспокоится о своих подданных, и это письмо — тому пример.
В это время Зоррос принимал послание из рук градоначальника. Горожане наперебой кричали, хлопали в ладоши, свистели… Теперь Саксену и Элиссе приходилось разговаривать очень громко, чтобы слышать друг друга сквозь шум.
— Вот если он положит конец преследованиям своих подданных, это будет славно! — крикнула девушка.
Её услышал не только Саксен. Люди закивали, соглашаясь.
— Чего ему стоит отменить закон, который позволяет мерзавцам вроде Гота вытворять всё, что заблагорассудится? — продолжала она. — Почему они могут искалечить или убить человека только за то, что он отличается от других? Эти люди даже не могут получить убежища!
Элисса заметила, что стоящие вокруг люди поддерживают её, и продолжала:
— Только представь: вдруг какому-нибудь Готу придёт в голову, что человек не может ходить по канату! А если ходит, то это волшебство! В лучшем случае, он добьётся того, чтобы вашу труппу разогнали, а в худшем — прикажет всех вас перерезать. Скажи, разве хороший король такое допустит?
Хватит, надо остановиться. Элисса поняла это раньше, чем Соррель, которая стояла рядом, коснулась её руки. К вящему облегчению, Саксен решил пойти на попятный.
— Конечно, ты права. Я тоже не понимаю, зачем нужен этот закон.
«Будем надеяться, что после смерти Гота его шайку распустят», — добавил он мысленно.
«Тогда я тоже скажу, что наш король — славный человек, — Элисса улыбнулась, показывая, что не злится, но не могла удержаться и добавила: — а до тех пор я его презираю».
Настроение у неё было хуже некуда. Момент, которого она так боялась, наступил. Надо прощаться с цирком, который несколько месяцев был ей домом, с Саксеном… а она не знает, как это сделать. Соррель сказала, что расставание состоится этим утром. Их цель — Карембош, всего полдня пешком от Илдагарта… целая вечность. Элисса знала: даже если цирк будет выступать в городе несколько недель, они с Саксеном больше не увидятся.
— Ну, девочка моя, — деловито сказала Соррель, прерывая поток её грустных размышлений, — нам пора. Долгие проводы — лишние слезы.
Соррель огляделась, разом одарив всех улыбкой, и начала прощаться. Обнимала одних — тех, кого узнала ближе, благодарила за доброту других… Элиссе стало дурно. Держась изо всех сил, она пыталась следовать её примеру. Их пожитки уже навьючили на Кетая. Ослик прядал ушами, словно отмахиваясь от шума и запахов Беббертона.
Однако люди, словно ничего не замечая, тепло обнимали девушку, а Церис наконец-то набрался смелости и чмокнул её в щёку. Саксена видно не было, но Элисса знала и так: он стоит где-то в задних рядах, рядом с Гретой, и широко улыбается. Его голос то и дело звучал у неё в голове, подбадривая, убеждая не трусить.
Наконец, очередь дошла и до семейства Фоксов. Они стояли тихо и лишь переглядывались, словно не зная, что сказать. Элисса отвела глаза. Если она встретится взглядом с Саксеном…
— До свидания, Орис.
Она крепко прижала к себе мальчика. Милт шагнул к ней, наклонился, чтобы обнять её первым, и Элисса, повинуясь какому-то странному зову, поцеловала его в щеку.
— Спасибо за доброту, Милт.
Удивительно, но этот поцелуй оказался для неё куда большей неожиданностью, чем для Милта. А ведь он буквально ооготворил её… Милт робко улыбнулся.
Младшие радостно визжали, когда Соррель и Элисса обнимали их. Грете досталось много тёплых слов — если бы не её доброта, когда им некуда было преклонить голову…
Наследок Элисса тепло обняла женщину. Она ожидала чего угодно. И снова неожиданность: во время этого прощания Грета держалась чопорно, что было на неё не похоже.
Они попрощались со всеми. Кроме одного человека.
Деваться было некуда. Элисса подняла глаза и встретилась взглядом с Саксеном. Как бы ей хотелось возненавидеть эту широкую улыбку, эту бесчувственность! Он же знает, чего ей стоит это прощание! Так пусть ничего не говорит, хотя бы мысленно, подумала Элисса, опуская перед ним воображаемую шторку.
Соррель поспешила заполнить паузу.
— Саксен, ты наш спаситель. Мы с Элиссой…
— Не надо, — он поднял ладонь, прерывая её. — Не нужно. Он склонился, заключил её в свои медвежьи объятья…и вдруг выпрямился во весь рост. Соррель взвизгнула. При виде своей наставницы, которая препотешно болтает ногами в воздухе, умоляя клука поставить её на землю, Элисса сломалась. Решимость покинула её. Она проклинала свои глаза за предательство, но слезы уже текли и текли. Когда Саксен отпустил Соррель и повернулся к ней, она рыдала.
— Клянусь Светом, девочка… — охнул он. — Это ещё что такое?
— Хватит, Элисса, — проворчала Соррель, направляясь к коновязи, где стоял Кетай. — Знаешь, как говорят? Уходя — уходи.
Саксен посмотрел ей в спину и снова повернулся к Элиссе.
— Почему ты плачешь?
Краем глаза девушка заметила на лице Греты ухмылку, и это привело её в чувство. Она шмыгнула носом, откашлялась и шагнула вслед за Соррелью.
— Мне грустно, вот и все. Мне будет вас всех очень не хватать.
Соррель как раз собиралась забраться в седло, и Элисса бросилась ей помогать. Она справится. Точно справится. Подхватив Кетая под уздцы, она решительно зашагала вперёд-потом остановилась… Надо ещё раз помахать им. Саксен все ещё широко улыбался. Он был высокий и красивый, а в глазах плясали лукавые искорки. Заставив себя не глядеть в его сторону, Элисса улыбнулась — всем, кроме него.
— Эй! А меня не обнимешь? — он жестом комедианта прижал руки к своей могучей груди, и все семейство расхохоталось.
Это было последней каплей. Бросив поводья, Элисса подбежала к Саксену и набросилась на него с кулаками. Сейчас она ему задаст! Но клук, продолжая смеяться, поймал её руки, осторожно завёл за спину и держал, пока её ярость не угасла и она не прекратила сопротивляться. Элисса тяжело дышала, по щекам текли слезы, а губы Саксена щекотали ей ухо.
— Я еду с тобой, — прошептал он и отпустил её.
— Что?!
— Что слышала. Я же послан к тебе — помнишь?
Да, она слышала… но это не укладывалось в голове. Спасибо Церису — он привёл её в чувство.
— Это правда. Он откавался от работы в цирке. Он скавал, что должен офтатъфя с тобой.
