мыслям витать где-то далеко отсюда.
Наконец путники расположились у костра. Огонь трещал, согревая их. Жуя вяленое мясо и хлеб с сыром, Тор мурлыкал себе под нос старинную песню, которую часто пела его мать. От этих звуков становилось уютно, меньше тревожили несмолкающие зовы Леса… равно как и странное молчание Кайруса. Голос у Тора был довольно приятным. Продолжая напевать, юноша готовил себе ложе… а когда обернулся, чтобы пожелать Кайрусу доброй ночи, с удивлением увидел, как по щекам офицера текут слезы. Тор смолк.
— Это была любимая песня моей жены, — пояснил Кайрус.
— Прости, я…
— Не надо. Не извиняйся. Это было так здорово — снова её услышать. Наверно, в первые годы я просто выталкивал этот напев из памяти, выталкивал… пока не забыл совсем.
— Ты до сих пор тоскуешь по ней, Кайрус?
— Очень сильно. Каждый день.
— И у тебя больше никого не было?
Услышав собственный вопрос, Тор был готов вырвать себе язык. Это же всё равно, что резать по живому…
— У меня было много женщин — как и у тебя Они мне нравятся — как и тебе. Но все они для меня как гостьи. Нет я больше ни с кем и никогда не хочу делить свою жизнь. Познав истинную любовь, не станешь тратить время, чтобы искать её снова.
В его голосе не было сожаления — только смирение. Тор покачал головой.
— Наверное, это ужасно… если так любишь…
— Всё остальное — это не любовь. А ты любил по-настоящему, Тор?
— Один раз… Но я её потерял.
— Она умерла? — потрясённо пробормотал Кайрус.
— Нет! Ну… я думаю, она жива. Кстати, вот ещё одна причина, почему я уехал из Дворца. Почему-то у меня такое чувство, что я смогу её найти, если очень постараюсь… — Тор пожал плечами и протянул Кайрусу бурдюк с вином.
— Ну что ж… — офицер отсалютовал своему спутнику, словно держал в руках изысканный кубок, и наконец-то улыбнулся. — За потерянные души и возвращение любви.
Такой момент не стоило упускать.
— Кайрус, можно тебя спросить… — он надеялся, что удачно выбрал время для вопроса. — Что сегодня произошло? Почему ты весь ушёл в себя — да так, что не дозовешься?
Прайм-офицер глубоко вздохнул и вытянулся на одеяле, затем повернулся на бок — словно для того, чтобы не видеть неровную стену леса, которая темнела вдали.
— А ты не чувствуешь?
— Чего?
— Наверно, это только у меня, — сонно пробормотал Кайрус. От тепла и усталости его совсем разморило.
— Что ты почувствовал?
Где-то внутри зашевелился ледяной страх, и Тор непроизвольно протянул руки к беззаботно пляшущим язычкам пламени.
— Знаешь, мне вдруг стало очень грустно. Невыносимо грустно. Как будто вся печаль, вся тоска, которую я сдерживал все эти годы, вдруг обрушилась на меня… а потом схлынула.
— Как вода?
— Вот именно. Я очистился. Теперь я не чувствую ничего, кроме страстного желания снова войти в Лес, и это меня пугает. Я догадываюсь, что это может значить… и боюсь этого.
Тор поворочался, устраиваясь поудобнее.
— А вот Клут рад, что вернулся, — сказал он, словно это могло утешить Кайруса.
— Это ещё не все, — отозвался прайм-офицер. — У меня такое чувство, что это… судьба.
С тех пор, как прайм-офицера видели во Дворце в последний раз, минуло восемь дней. Херек привык к переменам в настроении своего командира и чувствовал, когда его стоит оставить в покое. Кайрус был сложным человеком; порой мог на несколько дней погрузиться в мысли о прошлом… хотя чаще думал о настоящем. Он всегда предпочитал подумать, прежде чем принимать решения. Сейчас ему, скорее всего, просто опять понадобилось побыть в одиночестве. Хереку даже в голову не пришло о чём-то расспрашивать. В конце концов, кто он такой, чтобы требовать отчёта от прайм-офицера?
Первой новостью, которую они услышали по возвращении с юга, стало известие об отъезде Торкина Гинта. Ученик лекаря покинул Дворец, чтобы представлять королевскую чету на знаменитых празднествах в Карембоше. Обычно туда ездил Меркуд, но сейчас ему нездоровилось.
Кому ещё заменить учителя, кроме его ученика? Однако Кайрус воспринял эту новость как-то странно. Он стал угрюм и молчалив. Воины «Щита» знали не понаслышке, что в такие дни ему лучше не попадаться. Через два дня Кайрус сообщил Хереку, что должен съездить на север по личному делу и приказал на время его отсутствия принять на себя командование. Но прошло уж восемь дней, никаких вестей не приходило, и Херек начал волноваться. Он вспомнил, что во время рейда Кайрус едва держался на ногах. Он жаловался, что плохо спит, говорил о каких-то снах… Тогда Херек не придал этому особого значения. А зря: с Кайрусом явно было что-то неладно.
Может, прайм-офицер решил взять небольшой отпуск? Но отношение к службе было хорошо известно: он непременно предупредил бы своего заместителя. Нет, это было совершенно не похоже на Кайруса — просто исчезнуть, не оставив никаких объяснений. И тем не менее… Он взял коня, немного еды — явно не рассчитывая на долгое путешествие — и уехал. Но самое главное, никому и в голово не могло прийти, что Кайрус покинет, не уведомив в должном порядке Его величество.
Словом, у Херека было предостаточно причин для беспокойства. Вот почему на восьмой день отсутствия Кайруса он попросил аудиенции у короля.
Офицеру пришлось подождать в приёмной. Первым его разумеется, встретил Дрейк — обнюхал сапоги Херека, а потом чинно зашагал радом и замер, когда Херек остановился чтобы поклониться королю.
— Доброе утро, Херек, — Лорис кивнул. — Рад тебя приветствовать. Хочешь выпить? Я как раз подумал о кружке холодного эля…
— Нет, спасибо, Ваше величество… Я при исполнении.
— Правильно. Молодец. Итак, ты хотел со мной поговорить?
— Так точно, Ваше величество, — он вытянулся так, словно хотел отдать честь.
— Ох, Херек… — король встал и подвинул ему стул. — Садись, сделай одолжение… Вольно!
Херек предпочёл бы постоять, но когда предлагает король… Он послушно опустился на стул, и пёс тут же улёгся ему на ноги. Это было не просто неудобно… это было отвратительно. Офицер прочистил горло, чтобы скрыть неловкость.
— Так… — король поставил подпись на каком-то пергаменте и снова поднял глаза. — Чем я могу помочь?
— Не мне, Ваше величество. Прайм-офицеру Кайрусу. Лорис выпрямился.
— Кайрус? Что с ним случилось?
А стоило ли вообще это затевать? Херек представил, как Кайрус нежданно-негаданно возвращается, входит в этот кабинет… А он клохчет, как старая наседка над единственным яйцом! Можно представить, что Кайрус скажет по этому поводу. Капитан снова откашлялся и встретил недоуменный взгляд короля.
— Ну, что ты молчишь? Что тебя беспокоит? Что с Кайрусом?
— Он уехал, Ваше величество.
— Куда? Почему?
— В том-то все и дело, Ваше величество. Я не знаю. Король опустил перо.
— Ты хочешь сказать, что он исчез? Опять?
— Да… м-м-м… не совсем…
Херек окончательно смешался и затеребил воротник камзола. Пёс лежал у него на ногах, жаркий, точно огромная грелка. Нет, в самом деле… не стоило.
— Все не совсем так, Ваше величество… Он уехал один. Сказал — по личным делам.
— Давно?
