Здесь живут с давних пор.
Под свинцовыми тучами
Возле мутной реки
Эти люди живучие
Словно те сорняки?
Налетали татары ли
Лютой смертью в седле -
Царь с князьями-боярами
Хоронился в Кремле.
Чтоб со стен белокаменных
Наблюдать, как горят
Городские окраины,
Слобода да посад.
Но чуть пепел рассеется
И отхлынет номад
Воскресал вроде Феникса
Разоренный посад.
Сквозь кострища, проплешины
Толщу снега и льда
Пробивались, сердешные,
Как в саду лебеда.
Крыши дранкою крыли
Расцепляли вагоны.
Наполняли бутыли
Голубым самогоном.
Вешали занавески
Не бедней городских
Громыхали железками
В небольших мастерских.
В огородах потели
Запасали компот
Пропивали в неделю,
Что скопили за год.
Чтили батьку усатого
И как камень ко дну,
Уходили солдатами
На любую войну.
На Страстной яйца красили,
Чтоб держаться корней,
Отмечали все праздники:
Девять дней, сорок дней…
И под пенье метели
У заклеенной рамы
Телевизор смотрели
Долгими вечерами.
Где на главном канале
Политолог-еврей
Все запугивал вами
Малолетних детей.
Здесь любили подраться.
Ловко били под дых.
На субботние танцы
Не пускали чужих.
Здесь в глухих подворотнях
Набирали ребят:
Кого в «Черную сотню»
Кого в «Красный Джихад».
Славить мудрость начальства,
Разгонять гей-парад -
Ты на все ведь согласна
Слобода да посад.
Пели песни кабацкие,
Рвали воротники
Слободские, посадские
Вы мои земляки.
Помню комнатку спальную
Где ковер на стене
Шкафчик с плошкой хрустальною
Ветка вишни в окне.
Детский взгляд из-под челочки
Насторожен и смел.
И три книжки на полочке
Серии «ЖЗЛ».
В синей стираной маечке
И в спортивных штанах.
Вот сижу я на лавочке.
С мятой «Примой» в зубах.
От летящего времени
Безнадежно отстав.
