Я почти не помню событий той страшной ночи. Когда я пришел в себя, то обнаружил, что лежу у кромки воды где-то на далеком севере… и уже таким, как сейчас. К тому же я лишился зрения, обоняния, вкуса…
— Но вы как-то узнали, что стали другим? — спросил Уил.
— От зверей и птиц. Впрочем, и я сам понял это в тот же момент, когда очнулся на берегу моря, но слова живых существ расстроили меня еще больше, — ответил Элизиус и устремил незрячий взгляд в пространство, вспоминая давние дни. — Орел помог мне добраться до подножия Скалистых гор, и я несколько недель скитался среди скал. Я был потрясен и подавлен. Мне было некуда идти, я терзался мыслями о том, что меня могут увидеть другие люди, и потому старался не попадаться никому на глаза. Мои друзья, животные, нашептали мне про место — заколдованное место — под названием Глухомань, куда не смеют наведываться люди. Я попросил отвести меня туда, и звери выполнили мою просьбу. С тех пор я и живу здесь.
— И от этих чар никак нельзя избавиться?
— Увы, мне это не под силу, — грустно признался колдун. — Хотя я и пытался, Уил, не раз пытался.
— В таком случае мы оба прокляты.
— Ты прав, — согласился Элизиус. — Ты третий человек, которого я повстречал с тех пор.
— Если Финч второй по счету, то первой, разумеется, была Эмил. Лодочник назвал ее имя, но тогда мне не было известно о ваших отношениях. Значит, к вам приходила мать Миррен, верно?
— Верно. Она мужественно преодолела Чащу, переплыла Темную реку и нашла меня.
— Откуда же ей стало известно, где вас искать, если все считали, что вы давно погибли?
— Наверно, я зря это сделал, но я прибег к помощи одной ясновидящей.
— Вдовы Илик?! — воскликнул Уил и тут же осекся, боясь разбудить Финча.
— Да, — утвердительно кивнул Элизиус. — Я знал, что ее можно не опасаться, ведь ее магический дар был скромен. Я добавил ей колдовских умений, точно зная, что она обретет их ровно столько, сколько необходимо, чтобы предсказывать людям будущее. Увы, в те дни я был слишком молод, неопытен и сильно тосковал по Эмил. Это теперь я понимаю, что мне не хватало способности трезво и взвешенно мыслить, не говоря уже о том, чтобы подумать о последствиях.
Чувствуя, что его бьет дрожь, Уил обхватил себя за плечи.
— Расскажите мне о Вдове.
— Мы с ней встречались несколько раз в дни ее нечастых приездов на юг. Один раз наша встреча состоялась в Перлисе. Она мне всегда нравилась, и я решил воспользоваться случаем. Предпринял кое- какие усилия, и мне удалось ее найти. С родным братом мне такие штуки не удавались, так как к тому времени он научился ограждать себя от моих заклинаний. Разумеется, Вдова Илик удивилась, услышав мой мысленный голос, однако она давно уже верила в могущество магии и, видимо, быстро преодолела страх. Она согласилась найти Эмил и передать ей мое послание, а взамен попросила поделиться с ней моими магическими талантами — совсем чуть-чуть, она вовсе не была жадной. Это позволило бы ей развить врожденный дар мысленно проникать в жизнь других людей.
Уил сделал глоток из кружки и похвалил чай:
— Очень вкусно!
— Эмил получила мое послание и вскоре оказалась здесь. Она не ожидала увидеть меня таким и сильно испугалась. Она рассказала о нашей дочери, которая, судя по всему, унаследовала от меня колдовской дар. Эмил не могла заставить себя посмотреть в мою сторону. Все мои надежды на любовь и понимание рухнули в тот самый миг, когда я ощутил, что вызываю у нее отвращение. Я помог ей вернуться назад через Чащу, и даже лодочник не заметил ее возвращения. После этого мы с ней больше не общались. Скорее всего она так никому и не сказала, что я жив.
— Видимо, не сказала, — согласился Уил. — Как же Миррен восприняла известие о том, что тот, кого она считала отцом, ей не родной?
— Она уже давно об этом догадывалась. Так что когда я набрался мужества и мысленно пообщался с ней — в те дни Миррен находилась в темнице, — она восприняла это известие спокойно. Мне показалась даже, что она испытала облегчение, услышав правду. В следующий раз мы поговорили с ней после того, как палачи подвергли ее страшным пыткам, Миррен была еле жива от истязаний. Она призналась мне, что мечтает отомстить главному своему мучителю — принцу. Видимо, она верила, что ты сумеешь отплатить Селимусу за ее муки. Я не посмел отказать ей.
— Не хотелось бы вас обидеть, но ее дар куда более соответствует способностям вашего брата. Подозреваю, у вас с ним есть общие колдовские умения, верно?
— Ты прав, причем в обоих отношениях. Да, есть у нас и кое-что общее. Не исключено, что Миррен унаследовала что-то от меня, а что-то от Рашлина. То, что она получила от меня, могло быть подпорчено недобрыми стремлениями моего брата к власти над другими людьми. В этом я был совершенно бессилен и никак не мог повлиять на нее. Я лишь направил ее дар в нужном ей направлении.
— Неужели из этого следует, что теперь у меня нет никакого выбора? Неужели судьбой мне уготовано оставаться тем, кем я стал? — опечаленно произнес Уил и повернулся к окну. Уже начинало светать.
— Тебе не дано повлиять на то, чем обернется для тебя этот дар. Случайность может в любой момент лишить тебя жизни, Уил, раз и навсегда. Но никогда не забывай вот о чем: ты не можешь сам навлечь на себя смерть. Дар Миррен имеет особую, только ему присущую движущую силу. Эта сила тебе не подвластна, наоборот, это ты находишься в ее власти.
— Значит, если я брошу вызов Селимусу и приглашу его скрестить клинки в поединке, в надежде, что он пронзит мне мечом живот, то дар никак не проявится?
Элизиус медленно качнул головой.
— Увы. Более того, вздумай ты это сделать, и тебя ждет расплата. Я не мог допустить, чтобы ты бегал, призывая людей тебя прикончить. Теперь, когда мы с тобой познакомились, я понимаю, что ты никогда не станешь этого делать. Ты не жаждешь власти. И все же ты не можешь просить для себя смерти в собственных целях. Именно такое условие я поставил Миррен, пообещав ей передать тебе дар. Это дар подвержен прихотям окружающего мира.
— Что вы имеете в виду?
— Я не намерен применять магию ради каких-либо недобрых целей. Месть же не свободна от зла, а значит, противоречит духу моего волшебства. Поэтому я настоял на своем — дар тебе неподвластен, но зависит от простой случайности.
— То есть от воли других людей?
— Именно. Ты умрешь по воле человека, который решит оборвать твою жизнь, но не по твоей собственной воле или по действию дара. Иными словами, решать то, как применить твой дар, будут другие люди.
— И, по-вашему, это справедливо? — ужаснулся услышанному Уил.
Почувствовав, что его гость не на шутку напуган, Элизиус поспешил успокоить его.
— Все произойдет гораздо проще, чем ты себе представляешь, Уил. Уверен, если этот выбор на себя возьмет кто-то другой, у тебя еще остается шанс уцелеть.
Уил безрадостно рассмеялся.
— Я уже уцелел. И не раз.
На это у колдуна не нашлось ответа, и он предпочел промолчать.
— Но что будет с даром, если я все-таки стану правителем Моргравии? Я лишусь его? — первым нарушил затянувшееся молчание Уил.
— Да. Это я обещаю тебе. Самым главным желанием Миррен было сделать Уила Тирска верховным правителем королевства, которое обрекло ее на смерть.
— То есть он знала, что я остановлю охоту на ведьм, положу ей конец раз и навсегда?
— Да. Она знала, что тебе ненавистны пытки невинных, особенно тех, кто обладает магическими способностями, — ответил Элизиус.
Уил вздохнул.
— Откуда ей было знать, что король, который допустил ее смерть, потребует прекратить преследование ведьм? И вот теперь я вынужден страдать.
