способности Кэлвина Кулиджа. Они не заметили и своей собственной уязвимости: Доэни был, кроме прочего, членом их партии, и предоставил доходные рабочие места как минимум четырем бывшим членам кабинета Вудро Вильсона. Он выплатил также 150 тысяч долларов законного гонорара Уильяму Мак-Аду, приемному сыну Вудро Вильсона и основному кандидату демократов в 1924 году. Когда факт выплат стал достоянием общественности, демократическим кандидатом вместо него стал Джон У. Дэвис. Дело обернулось даже таким образом, что Доэни обсуждал в Монтане „предложение“ по нефти с сенатором-демократом, который возглавлял сенатское расследование по Типот-Дому.
Шум в обществе по поводу Типот-Дома усиливался, и в этот момент Кулидж контратаковал: уволил людей Гардинга, осудил незаконные действия и назначил двух специальных обвинителей-“близнецов“ – демократа и республиканца. Таким образом, он виртуозно дистанцировался от скандала, и во время президентской кампании 1924 года делал все, чтобы соответствовать прозвищу „Молчаливый Кэл“. Его тактика состояла в том, чтобы нейтрализовывать проблемы, обходя их молчанием. Он проводил „кампанию молчания“. Ни по одному вопросу он не был столь молчалив, как по нефтяному. И тактика сработала. Удивительно, но этого оказалось достаточно: великий скандал Ти-пот-Дом за все время его предвыборной кампании не всплыл ни разу, и Кулидж стал президентом. Сам же скандал продолжался до конца десятилетия. В 1928 году обнаружилось, что Синклер выплатил Фоллу еще несколько сотен тысяч долларов через подставную компанию „Континентал трейдинг“; а это значит, что Фолл получил за услуги, оказанные двум старым друзьям, как минимум 409 тысяч долларов. Наконец в 1931 году алчный коррупционер Фолл отправился в тюрьму. Он стал первым членом правительства, которого посадили за преступление, совершенное в период пребывания на посту. Синклера приговорили к шести с половиной месяцам тюрьмы за оскорбление суда и сената. Перед тем как сесть в тюрьму, он присутствовал на заседании совета директоров „Синклер консолидейтед ойл корпорэйшн“, где другие директора формально выразили ему „публичное доверие“. Доэни суд признал невиновным, и в тюрьму он не попал, в связи с чем один из сенаторов пожаловался: „В Соединенных Штатах невозможно осудить миллионы долларов“.
В ходе дальнейшего расследования обнаружилось, что подставная компания „Континентал трейдинг“ на самом деле была механизмом, с помощью которого группа видных деятелей нефтяного бизнеса получала в форме правительственных „облигаций Свободы“ „откат“ с закупок нефти, производимых их собственными компаниями. Из этих выплат Гарри Синклер дал Фоллу взятку облигациями. Часть облигаций он передал также национальному комитету Республиканской партии. Нация была в шоке, узнав, что среди получавших выплаты „облигациями Свободы“ оказался один из наиболее знаменитых, удачливых и влиятельных нефтяных бизнесменов Америки – полковник Роберт Стюарт, председатель „Ставдард оф Индиана“.
Широколицый, грузный мужчина, Стюарт был в числе „берейтеров“ Тедди Рузвельта. В отличие от руководителей других крупных нефтяных компаний, у него вообще не было опыта работы в нефтедобыче. Впервые он пришел работать в „Стандард оф Индиана“ в качестве поверенного и „проскакал“ на своих юридических навыках на самый верх компании. Ничего удивительного – в конце концов юридические вопросы всегда доминировали в нефтяной индустрии, и начиная с 1907 года, Стюарт находился в центре каждой проблемы, затрагивавшей „Стандард оф Индиана“. Автократичный, властный и боевой, он принес с собой агрессивность, превратившую компанию в основного игрока на бензиновом рынке двадцатых годов. Полковник Боб, как его называли, был среди вызывавших наибольшее уважение и восхищение лидеров – не только нефтяного, но и любого американского бизнеса. Кто бы мог поверить, что человек такого высокого полета может упасть до того, чтобы запачкаться в грязи Типот-Дома? После нескольких лет молчаливого игнорирования вопросов, связанных с историей „Континентал трейдинг“ и „облигаций Свободы“, Стюарт в конце концов признался, что получил в виде облигаций приблизительно 760 тысяч долларов. Поскольку Стюарт все глубже увязал в разбирательстве вокруг Типот-Дома, крупнейший акционер „Стандард оф Индиана“, не слишком вмешивавшийся до того в управление компанией, стал настойчиво убеждать Стюарта „устранить всякую почву для нападок“. Стюарт этого не сделал. Наконец в 1928 году акционер решил, что он дал Стюарту достаточно времени, и заявил, что тому придется уйти. Акционера звали „Младший“ – он был единственным сыном Джона Д. Рокфеллера.
Джон Д. Рокфеллер-младший был маленьким, застенчивым, серьезным и нелюдимым человеком. Он боготворил своего отца и впитал его уроки экономии. Будучи студентом университета Брауна, младший Рокфеллер удивлял однокурсников тем, что подрубал свои столовые салфетки. Мать воспитала в нем „обязательность“ и „ответственность“. „Младший“ нашел свое собственное призвание в жизни, состоявшее в систематической раздаче большой части семейного богатства (хотя основа его, конечно, сохранялась). Он постоянно ввязывался в разнообразные гражданские и общественные дела и дошел однажды до того, что возглавил официальное расследование по проблеме проституции в Нью-Йорке.
Младший Рокфеллер завязал диалог с Айдой Тарбелл, которая была „женщиной-другом“ для его отца и одновременно „разгребателем грязи“. Он познако милея с ней в 1919 году на одной конференции и старался проявлять по отношению к ней чрезвычайную вежливость, даже рыцарственность. Через несколько лет он попросил Тарбелл просмотреть ряд интервью с его отцом, которые он планировал сделать основой книги. Чтобы облегчить работу, он сам доставил материалы в квартиру Тарбелл в Грэмерси-Парке в Манхеттене. После изучения материалов Тарбелл сообщила ему, что комментарии Рокфеллера-старшего были однобокими и игнорировали все обвинения, высказывавшиеся против него. „Младший“ согласился. „Мисс Тарбелл только что прочла биографическую рукопись, и ее предложения очень важны, – писал Рокфеллер коллеге. – Похоже, ясно, что мы должны отказаться от всякой мысли публиковать материал в нынешнем – незавершенном и решительно несбалансированном виде“. Все это происходило в 1924 году. Теперь, четырьмя годами позже, младший Рокфеллер был не менее взволнован масштабом злоупотреблений в „Стандард оф Индиана“, чем Аида Тарбелл – нарушениями в старом Тресте. По призванию он был филантропом, а не бизнесменом-нефтяником, и не привык вмешиваться в бизнес компаний-преемниц. Для большей части населения страны его отец оставался великим негодяем. Теперь сын вышел на общественную сцену в совершенно другом облике – как реформатор. И он собирался нести свет реформ в самое сердце „Стандард ойл оф Индиана“. Он заявил сенатскому комитету, что в деле полковника Стюарта на карту поставлено не больше не меньше, чем „основа честности“ компании и всей индустрии. Однако он напрямую контролировал только 15 процентов акций компании. Когда Стюарт отказался подать в отставку добровольно, Рокфеллер через доверенных лиц начал борьбу, целью которой было заставить его уйти. Полковник решительно контратаковал. „Если Рокфеллеры хотят сражаться, – заявил он, – я покажу им, как это надо делать“. Он имел длительный послужной список, и в последние десять лет его руководства суммарные активы компании выросли вчетверо. Теперь же он объявил о дополнительном дивиденде и расщеплении акций. Некоторые расценивали ожесточенную борьбу как битву между Востоком и Западом за контроль над промышленностью, другие говорили, что Рокфеллеры хотят снова заявить права на контроль всей индустрии. Но сторонники Рокфеллера не интересовались дивидендами – они желали победы, и энергично организовали и провели кампанию. В марте 1929 года они победили, получив 60 процентов голосующих акций. Стюарт пал. Таким образом, Джон Д. Рокфеллер-младший напрямую вмешался, причем весьма заметным образом, в дела одной из компаний-наследниц отцовского треста „Стандард ойл“. И сделал это не для увеличения прибыли, но во имя приличия и высоких стандартов, для защиты нефтяной индустрии от новых атак со стороны правительства и публики, для защиты имени Рокфеллеров. Его осуждали за эти действия. „Если вы посмотрите на деяния вашего отца в дни существования старой компании „Стандард ойл, – писал Рокфеллеру один рассерженный сторонник Стюарта, – вы обнаружите среди них немало черных пятен – в десять раз худших, чем то, что вы вменяете в вину полковнику Стюарду… В мире не хватит мыла, чтобы отмыть руки старшего Рокфеллера от грязи пятидесятилетней давности. Только людям с чистыми руками дозволено очернять других – лучших, чем они“.
Но существовало и другое мнение. Так, профессор одного колледжа писал: „Мне кажется, что никакое пожертвование колледжу, никакая поддержка исследований не могли бы сделать больше для того, чтобы привить навыки честногобизнеса“. Все говорило о том, что американский капитализм и нефтяная индустрия
