Хотел поразить воображение. Пробудить мысль. Писал он также и короткие памфлеты, а потом раздавал их прохожим на улицах.
Джейк понимал, что, если бы не Сингер, он давно бы уехал из этого города. Только по воскресеньям, в обществе друга, он обретал душевный покой. Иногда они ходили гулять или играли в шахматы, но чаще всего мирно проводили день в комнате немого. Если Джейку хотелось поговорить, Сингер внимательно его слушал. Если же он целый день мрачно молчал, немой понимал его состояние и не удивлялся. Джейк был уверен, что помочь ему теперь может только Сингер.
В одно из воскресений, поднявшись наверх, он увидел, что дверь в комнату Сингера открыта, но там никого нет. Он просидел в одиночестве больше двух часов. Наконец на лестнице послышались шаги немого.
– А я голову ломаю, что с вами стряслось. Где вы были?
Сингер улыбнулся. Он обмахнул шляпу носовым платком и спрятал ее в шкаф. Потом неторопливо достал из кармана серебряный карандашик и наклонился над каминной доской, чтобы написать записку.
– То есть как? – спросил Джейк, прочтя то, что там было написано. – Кому отрезали ноги?
Сингер взял листок и приписал несколько фраз.
– Ого! – сказал Джейк. – Хотя меня это ничуть не удивляет.
Он мрачно повертел бумажку в руке, потом скомкал ее. Вялость, одолевавшая его последний месяц, прошла, и он снова почувствовал возбуждение.
– Ого! – повторил он.
Сингер поставил на огонь кофейник и вынул шахматную доску. Джейк изорвал его записку в мелкие клочья и скатал обрывки потными ладонями в шарик.
– Но кое-что тут можно предпринять, – сказал он немного погодя. – Не правда ли?
Сингер неопределенно кивнул.
– Я хочу повидать этого парня и выслушать всю историю от него. Когда вы сможете меня туда свести?
Сингер подумал. Потом написал на листке из блокнота: «Сегодня вечером».
Джейк прижал руку ко рту и беспокойно зашагал по комнате:
– Да! Мы кое-что сделать можем…
11
Джейк и Сингер поднялись на парадное крыльцо темного дома. Нажав кнопку, они не услышали звонка. Джейк нетерпеливо забарабанил в дверь и прижался носом к сетке. Рядом с ним стоял прямой, как палка, улыбающийся Сингер. На щеках его горели красные пятна, потому что они вдвоем выпили целую бутылку джина. Вечер был тихий, безлунный. Джейк увидел, как луч желтого света мелькнул в прихожей. Дверь им открыла Порция.
– Надеюсь, вам не пришлось долго ждать. Приходила уйма народу, и мы решили, что лучше отключить звонок. Разрешите, джентльмены, взять у вас шляпы. Отец очень тяжело болеет.
Джейк неуклюже ступал на цыпочках за Сингером по пустой узкой прихожей. На пороге кухни он остановился. В ней было людно и жарко натоплено. В небольшой печке горели дрова, а окна были закрыты. К дыму примешивался особый негритянский запах. Комнату освещало только пламя из печи. Низкие голоса, которые доносились к ним в переднюю, теперь смолкли.
– Эти вот белые джентльмены пришли справиться об отце, – сказала Порция. – Он, наверно, сможет вас принять, но лучше мне сперва предупредить его.
Джейк щупал свою толстую нижнюю губу. На кончике носа у него отпечатались полоски от сетки входной двери.
– Да нет, – сказал он. – Я пришел поговорить с вашим братом.
Негры при их появлении встали. Сингер жестом попросил их снова сесть. Два седых старика устроились на скамье у печки. Длинноногий мулат стоял, прислонясь к окну. На походной койке в углу сидел безногий юноша; пустые штанины у него были заколоты на бедрах.
– Добрый вечер, – смущенно пробормотал Джейк. – Вы Копленд?
Юноша прикрыл руками свои обрубки и откинулся к стене.
– Меня зовут Вилли.
– Только не волнуйся, миленький, – сказала Порция. – Это вот мистер Сингер, отец тебе о нем говорил. А этот белый джентльмен – мистер Блаунт, большой друг мистера Сингера. Они просто зашли посочувствовать нам в нашей беде. – Она обернулась к Джейку и показала на трех остальных негров. – Вот этот молодой человек у окна – тоже мой брат, Бадди. А те двое возле печки – друзья моего отца, мистер Маршалл Николлс и мистер Джон Робертс. Я лично всегда считаю, что надо знать, с кем находишься.
– Спасибо, – сказал Джейк и снова обратился к Вилли: – Прошу вас, расскажите мне, как это произошло. Мне хочется получше все это понять.
– А вот как, – начал Вилли. – Мне все кажется, будто ступни у меня еще болят. Тут вот в пальцах так ноет, так ноет! Но ведь болит там, где ступни у меня должны быть, если бы они у м-м-меня остались… А где они сейчас, мои ноги? Вот чего я никак не пойму. Ступни болят страшно, а я д-даже не знаю, где они, эти ступни. Мне ведь их так и не отдали. Они где-то там, далеко, за полтораста километров отсюда…
– Я хотел бы узнать, как это произошло.
Вилли с тревогой поглядел на сестру.
– Да я не помню… толком.
