он издал по-французски.
Французское безумие далеко не так безумно, как немецкое, ибо в последнем, как сказал бы Полоний, есть система.
У англичан больше мнений, чем мыслей. У нас, немцев, наоборот, так много мыслей, что мы не успеваем даже составить себе мнение.
Еврей Фульд избран в парламент. Я очень рад этому; значит, равноправие евреев вполне осуществилось.
Прежде только гениальный еврей мог пробиться в парламент; но если уж такая посредственность, как Фульд, пробивается, – значит, нет больше различий между евреями и неевреями.
В Италии музыка стала нацией. У нас на севере дело обстоит совсем иначе; там музыка стала человеком и зовется Моцартом или Мейербером.
Англичане рядом с итальянцами все, как один, напоминают статуи с отбитыми кончиками носов.
Талмуд есть еврейский католицизм.
Каждый человек – это мир, который с ним рождается и с ним умирает; под всякой могильной плитой лежит всемирная история.
Любовь – это зубная боль в сердце.
Все свое состояние я завещаю жене, при условии, что она опять выйдет замуж. Я хочу быть уверен, что хотя бы один мужчина будет оплакивать мою смерть.
Главная цель постановщика оперы – устроить так, чтобы музыка никому не мешала.
Если мы отдаем некоторое предпочтение Гёте перед Шиллером, то лишь благодаря тому незначительному обстоятельству, что Гёте, ежели бы ему в его творениях потребовалось подробно изобразить такого поэта, был способен сочинить всего Фридриха Шиллера, со всеми его Разбойниками, Пикколомини, Луизами, Мариями и Девами.
У каждой эпохи свои изъяны, которые прибавляются к изъянам более ранних эпох; именно это мы называем наследием человечества.
Мы, немцы, поклоняемся только девушке, и только ее воспевают наши поэты; у французов, наоборот, лишь замужняя женщина является предметом любви как в жизни, так и в искусстве.
Немецкий язык в сущности богат, но в немецкой разговорной речи мы пользуемся только десятой долей этого богатства; таким образом, фактически мы бедны словом.
Французский язык в сущности беден, но французы умеют использовать все, что в нем имеется, в интересах разговорной речи, и поэтому они на деле богаты словом.
Иоганн Фридрих Гербарт
[…] Должно быть позволено обосновывать теологическим рассмотрением природы религиозную веру, которая, впрочем, гораздо старше и имеет гораздо более глубокие корня в человеческом духе, чем все философии.
Нравственное воспитание должно выработать волю.
Предположение, что целесообразное не просто стремится к цели, а исходит из цели, которая до того мыслилась, желалась и разрабатывалась неким действующим духом, можно все-таки назвать в совокупности строгих спекуляций гипотезой в отличие от демонстрация. Но насколько эта гипотеза может поддержать веру, неоспоримо доказывает другое ее применение. Откуда мы знаем, что нас окружают люди, а не просто человеческие образы? Мы объясняем себе их целесообразные действия из предполагаемого мышления, веления и действия. Никто не может сказать, воспринимал ли он это предполагаемое, никто не может отрицать, что он это мысленно добавляет, привносит в восприятие.
Мы по характеру узнаём человека, но должны бы узнавать по его нравственному характеру. Однако менее нравственный человек узнается не по нравственности, а, напротив, по многим другим индивидуальным чертам, что и представляет, по-видимому, его характер.
[…] Философия – это обработка понятий. […]
Иоганн Готфрид Гердер
В одиночестве человек – слабое существо, в единении с другими – сильное. Глубокий, проникающий в сердце взгляд друга, слово его совета, его утешения раздвигают и поднимают низко насевшее над ним.
В ошибке любой женщины есть вина мужчины.
В чем может состоять человеческое образование? На чем должно оно основываться? На мере. На ней покоятся все законы природы, точно так же, как и все наши ясные и правильные понятия, наши ощущения прекрасного и благородного, применение наших сил на пользу добра, наше счастье, наше наслаждение: только мера питает, и воспитывает нас, мера образует и сохраняет творения.
Два величайших тирана на земле: случай и время.
Если язык человека вял, тяжел, сбивчив, бессилен, неопределен, необразован, то таков, наверное, и ум этого человека, ибо мыслит он только при посредстве языка.
Знакомство с мыслями светлых умов составляет превосходное упражнение – оно оплодотворяет ум и изощряет мысль.
