Отбросив тщеславие и ложную скромность (каковую здоровые люди всегда используют в качестве шутки), должен со всей откровенностью сказать: мой вклад в литературу сводится к тому, что я переврал несколько очень недурных идей своего времени.
Анархия и творчество едины. Это синонимы. Тот, кто бросил бомбу, – поэт и художник, ибо великое мгновение для него превыше всего.
Английский радикализм всегда был скорее позой, нежели убеждением, – будь он убеждением, он мог бы одержать победу.
Меня всегда до глубины души поражает странное свойство моих соотечественников: неоправданная самонадеянность в сочетании с еще более неоправданной скромностью.
Единственное истинное благо – неоплатный долг.
Благотворительность – способность защитить то, что незащитимо.
Вор чтит собственность. Он хочет ее присвоить, чтобы чтить еще больше.
Современный город уродлив не потому, что это город, а потому, что это джунгли…
Карлейль говорил, что люди в большинстве своем дураки; христианство же выразилось точнее и категоричнее: дураки – все.
В женщине больше непосредственной, сиюминутной силы, которая зовется предприимчивостью; в мужчине больше подспудной прибереженной силы, которая зовется ленью…
Жизнь слишком хороша, чтобы ею наслаждаться.
Зло подкрадывается, как болезнь. Добро прибегает запыхавшись, как врач.
Интеллектуалы делятся на две категории: одни поклоняются интеллекту, другие им пользуются.
Искусство – это всегда ограничение. Смысл всякой картины в ее рамке.
Современный критик рассуждает примерно так: «Разумеется, мне не нравится зеленый сыр. Зато я очень люблю бежевое шерри».
Литература и беллетристика – вещи совершенно разные. Литература лишь роскошь, беллетристика – необходимость.
Любая мода – форма безумия. Христианство потому и немодно, что оно здраво.
Мужчины – люди, но Мужчина – женщина.
Умение бороться в обстоятельствах, не внушающих ничего, кроме полнейшего отчаяния.
Насилие над человеком – это не насилие, а мятеж, ибо каждый человек – король.
Нелепость признак достоинства.
По-настоящему мы вспоминаем лишь то, что забыли.
Парадокс напоминает о забытой истине.
То, что мы называем «прогрессом», – это лишь сравнительная степень того, от чего не существует превосходной.
Пуританин – человек, который изливает праведное негодование не на то, что следует.
Пуританин стремится постичь истину; католик довольствуется тем, что она существует.
Стремление к свободной любви равносильно желанию стать женатым холостяком или белым негром.
Сумасшедший – человек, который лишился всего, кроме разума.
Сноб уверяет, что только на его голове настоящая шляпа; резонер настаивает, что только под его шляпой настоящая голова.
Следовать традиции значит отдавать свои голоса самой загадочной партии – партии наших предков.
Убийца убивает человека, самоубийца – человечество.
Ничто не наводит в наш век большего уныния, чем увеселения.
Для угнетенных хуже всего те девять дней из десяти, когда их не угнетают.
Факт – это то, чем человек обязан миру, тогда как фантазия, вымысел – это то, чем мир обязан человеку.
Фанатик – тот, кто воспринимает всерьез собственное мнение.
Одно дело – любить людей, совсем другое – быть филантропом.
Христианский идеал – это не то, к чему стремились и чего не достигли; это то, к чему никогда не стремятся и чего достичь необыкновенно сложно.
Художественный темперамент – болезнь, которой подвержены все любители.
Из чистого человеколюбия и возненавидеть недолго.
Человечество – это не табун лошадей, которых мы должны накормить, а клуб, в который мы должны записаться.
Юмор с трудом поддается определению, ведь только отсутствием чувства юмора можно объяснить попытки определить его.
