Как хищник, жертву сторожит, А Эманация моя, Рыдая, бросила меня. «Во мраке бездны безысходной, Свершая грех непервородный, Блуждаем и рыдаем мы — Тебя мой Спектр ждет в царстве тьмы. Твой след — куда ты ни пошла бы, — Через ущелья и ухабы, — Отыщет он, сквозь град и снег. Когда ж вернешься ты навек? Не та ли ты, что гнев с презреньем Воздвигла над моим смиреньем, Не та ли, что сожгла слезми Мои игралища с людьми? Не ты ли семь моих любовей Похоронила в море крови? Не ты ль велишь, чтоб я забыл Семь приснопамятных могил? Еще семь раз любил я, зная, Что ждет любовь земля сырая, И семь других в полночном сне Скользнули с факелом ко мне. И семь с великою душою, Наивозлюбленнейших мною, Лозой увили мне чело, Не ставя Зло твое во зло. Когда ж вернешься ты, чтоб всех Их воскресить, избыв свой грех? Когда ж вернешься ты, меня — Как я прощаю — не казня?» («Мои грехи тебе мешают, А собственные — не смущают? К моим — презренье беспредельное, Своим — поешь ты колыбельную».) («Что за грех, что мной свершен, Тобою не предвосхищен? Шлюх ты шлешь мне на подмену — Знаешь собственную цену».) «Не вернусь я, ибо пеней Должен быть триумф — не мене! Коль тебя переживу — Будет повод к торжеству! Небо, Землю и Геенну Не объять тебе, смятенный. Полечу куда смелей Провозвестницей твоей!» («Бедный, жалкий, беспомощный Спутник мой во тьме полночной, За тебя я, как в оковах, Вся в слезах своих свинцовых».) «Тщетно к вечности взываю Я, пока не поломаю Адский лес сухой хвои, — Путы женские твои. Я распну тебя на скалах, Чтоб не зреть в твоих оскалах Зла, ни жалости к себе, Ни презрения к судьбе. Или я создам другое Нечто, сходное с тобою, Адский лес сухой хвои — Иль вступи на путь Любви. И, отринув бессердечность, Обретем в согласье Вечность — Ведь Спасителем дана Мера Хлеба и Вина».
