Блэйк недовольно отошел в сторону, буркнув:
— Но если ты все‑таки решил подшутить над нами, я тебе не завидую…
— Ты сам все увидишь, — сказал ему Фармен и, повернувшись к Деверо, добавил: — Керосин должен быть самого высокого качества. Самый лучший, какой можно достать. — Двигатели самолета, вероятно, смогут работать на керосине, подумал он, но керосин в качестве горючего, это все равно что древесный спирт вместо мартини. — И нам придется отфильтровать его.
— Мсье, — сказал Деверо. — Есть только один сорт парафинового масла. Либо это керосин, либо нет.
Два дня спустя, когда они еще ждали, когда привезут керосин, Блэйк провез его на двухместном самолете, чтобы показать диспозицию. Видимость была хорошая, лишь возле линии фронта оказалась небольшая дымка. Фармену этот полет был не очень‑то нужен: на экране «Пика‑Дона» он увидит все гораздо отчетливей. Но, правда, на экране не заметишь вырытых окопов и немецких аэродромов. Так что полезно посмотреть на них с воздуха. Фармену одолжили летную форму, и они с Блэйком сели в аэроплан.
Самолет был похож на неуклюжего деревянного змея. Два тарахтящих мотора были установлены между верхними и нижними крыльями по обе стороны гондолы. Хвостовое оперение крепилось при помощи деревянного каркаса. Самолет выглядел довольно хрупкой конструкцией, однако, к удивлению Фармена, все это как‑то держалось и не рассыпалось даже тогда, когда аэроплан понесся по полю, как детская коляска, пущенная с горки. После нескончаемых прыжков по земле он, наконец, взлетел, хотя трудно было поверить, что такой скорости оказалось достаточно, чтобы оторваться от земли. Порыв ветра ударил Фармену в лицо. Он поспешно нацепил очки. Понадобилась целая вечность, чтобы подняться на высоту шесть тысяч футов. Набрав высоту, Блэйк вышел из спирали и направил аэроплан на восток. Воздух, казалось, был полон горок и ухабов, на которых подскакивал аэроплан, то и дело срываясь в воздушные ямы.
Фармена затошнило. Что за бред: этого просто не могло быть! Все что угодно, только не это! Он опытный летчик, налетал более десяти тысяч часов! Фармен сглотнул слюну и вцепился руками в сидение.
Блэйк, сидевший впереди, что‑то кричал ему, указывая рукой вниз. Фармен попытался наклониться. Поток воздуха чуть не сорвал с него очки. Внизу змеилась неровная линия окопов. Земля по обе стороны от них была усеяна воронками, напоминая лунный ландшафт.
Аэроплан летел вдоль реки. Окопы тянулись с холмов на юге, у реки обрывались и продолжались на другой стороне до самых гор. Над немецкими окопами появились черные дымки: спазматически закашляла противовоздушная артиллерия. Блэйк развернул самолет на юг, что‑то крича через плечо про швейцарскую границу. Немцы прекратили стрельбу.
Фармен решил, что линию фронта найдет без труда. Он попытался сообщить об этом Блэйку, но ветер уносил слова. Фармен подался вперед, чтобы похлопать Блэйка по плечу, и в этот момент что‑то с силой ударило по рукаву.
В плотном материале зияла дыра. Что это, откуда?.. Внезапно Блэйк начал пикировать. Горизонт опрокинулся.
— Стреляй! — заорал Блэйк.
Позади Фармена был укреплен пулемет, но Фармен никак не мог сообразить, чего от него хочет Блэйк. Над ним скользнула тень самолета. Фармен инстинктивно втянул голову в плечи и затравленно глянул вверх. На них пикировал немецкий летчик: глаза скрыты очками, губы плотно сжаты. Блэйк резко развернул аэроплан, и Фармена вдавило в сидение. На секунду он потерял из виду немецкий самолет, но тут же снова увидел его — аэроплан шел прямо на них.
Самолет был покрашен в фиолетовый цвет, на крыльях и хвостовом оперении проведены белые полосы. На носу самолета вспыхнули огоньки, и по крылу их аэроплана забарабанили капли дождя.
— Стреляй! — снова крикнул Блэйк и направил аэроплан вверх. Немецкий самолет, словно привязанный, повторил маневр.
Черт, его чуть не убили! Нет, действительно, по нему стреляли! Кажется, это всерьез. Фармен лихорадочно схватился за рукоятки. Что за дурацкая конструкция! Где тут спусковой крючок?.. Ага, кажется, вот это… Пулемет рявкнул и тут же вырвался из рук. Фармен поискал в небе фиолетовый аэроплан. Его нигде не было видно. Блэйк совершил еще один головокружительный маневр, и Фармен увидел уже три аэроплана, преследующие их. Самолет с белыми полосами оказался впереди, отрезая путь к отступлению.
Фармен развернул пулемет, пытаясь навести его на первый самолет, и судорожно нажал на гашетку. Трассирующая очередь ушла далеко вниз от немецкого самолета.
Да можно ли вообще попасть в прыгающую мишень, когда сам скачешь, как мяч! В сражении должны участвовать системы наведения, компьютеры, ракеты с головками самонаведения! Он поднял ствол выше и дал еще одну очередь. Все равно слишком низко. Немец приближался. У пулемета не было никакого прицела, не говоря уже о системе захвата цели. Фармен боролся с вырывавшимся оружием, стараясь взять немецкий самолет на мушку. Ничего не получалось. Фармен израсходовал все патроны, так ни разу и не задев вражеский аэроплан. Ему понадобилась целая вечность, чтобы установить новую ленту. Блэйк выписывал невероятные акробатические фигуры, стараясь уйти от огня противника.
Пулей оторвало кусок обшивки прямо под локтем Фармена. Пулемет снова был готов к стрельбе, и Фармен выпустил очередь по немцу, когда тот пролетал над правым рулем их аэроплана. Руль разлетелся в щепки. Немец ушел вправо, набрал несколько футов высоты, развернулся и спикировал на них сверху. Его пулемет строчил не переставая. Блэйк бросил аэроплан вниз и резко взял вправо; Фармен чуть не вылетел из кабины от такого маневра. Оглядевшись, он увидел, что немец исчез.
— Где? — закричал он. Он хотел спросить, где находится немец, но на такой сложный вопрос не хватило дыхания.
— Смылся, — заорал в ответ Блэйк. — Смотри: друзья!
Фармен глянул в том направлении, куда указывал рукой Блэйк. В пятистах футах над ними ровным строем шли пять «Ньюпоров». Ведущий помахал крыльями, и самолеты повернули на восток.
— Ты в порядке? — спросил Блэйк.
— Вполне, — ответил Фармен. Но когда их аэроплан подхватил нисходящий поток воздуха, ему стало совсем худо. Фармен едва успел перегнуться через борт, и его вырвало.
Блэйк вернулся из столовой, захватив кусок черного хлеба и открытую консервную банку с паштетом. Они пошли в домик за ангаром. Энри дал Блэйку бутылку домашнего вина и два стакана. Поставив все это на стол, они принялись делать бутерброды.
— Он хотел убить меня, — сказал Фармен. Эта мысль не давала ему покоя. — Он хотел нас убить. Блэйк отрезал себе еще кусок хлеба.
— Конечно. Я бы тоже его убил, если б смог. Такая работа — его и наша… Но я не ждал его сегодня в этом районе. Хотя… — Лицо Блэйка исказила гримаса. — Его трудно вычислить.
— Его?
Блэйк перестал жевать и нахмурился.
— Ты же знаешь, кто это был, не так ли?
Фармен шевельнул губами, но не смог произнести ни слова.
— Только у Кейсерлинга аэроплан фиолетового цвета, — сказал Блэйк.
— Я доберусь до него, — прошептал Фармен.
— Легко сказать, — ответил Блейк. На его лице появилась кривая усмешка. — К тому же, тебе не мешало бы потренироваться в стрельбе из пулемета.
— Я доберусь до него, — повторил Фармен, сжав кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
На следующий день пошел дождь. Огромные темные облака висели низко над землей, обрушивая на нее потоки воды. Все полеты были Отменены, и летчики сидели в домике за ангаром, попивая вино и слушая, как капли дождя барабанят по крыше. Проснувшись утром и услышав Шум дождя, Фармен надел плащ и пошел проверить «Пика‑Дон». Самолет, укрытый брезентом, уныло стоял под дождем.
После скудного обеда Блэйк отвел его в один из ангаров, где хранились деревянные ящики с патронами и пулеметными лентами. Блэйк научил Фармена, как заряжать ленты и осматривать патроны. Он
