Я мигом оказался рядом и принялся осыпать ее поцелуями. Ее губы были мягкими и горячими, тело — юным и упругим, и все шло прекрасно, пока она вдруг не стала уменьшаться в размерах.
— Подожди! — завопил я. Теперь она лежала по- прежнему обворожительная — но не больше восьми дюймов в длину.
Она улыбнулась — такой лукавой улыбкой — и снова выросла.
— И это все? — уныло произнес я.
— Все. — Джинн схватила полотенце. — Я тебе отдалась, — невинно сообщила она.
— Только я почему-то этого не заметил…
И тут она заплакала. Я имею в виду, действительно заплакала. Можете себе такое представить? Всхлипывая, она сообщила интересную новость:
— Это у меня типа защитной реакции, понимаешь?..
Я ничего не понимал, но из-за ее рыданий совсем сник.
Она вытерла глаза уголком полотенца и, шмыгнув носом, сказала:
— Ты мне нравишься, Дэнни, на самом деле нравишься. Но я не могу до конца быть твоей, пока… — Тут она снова зарыдала: — Пока рядом со мной не будет бабушки.
Я молчал. Бабушка меня доконала.
А Джинн продолжала тоскливо:
— Бедняжка, ей так одиноко сейчас. Ее выманили из любимой бутылки из-под ликера, и теперь она живет в какой-то посудине из-под дешевого вина в магазине «Шурмер Деликатессен». — Захлопав ресницами, она добавила: — Я знаю, что у нас все будет хорошо, когда мне удастся вызволить свою бабушку. Ты поможешь мне?
А что бы вы сделали на моем месте? Я пошел в «Шурмер Деликатессен» и купил эту бутылку, узнав ее по пробке. Джинн сообщила, что пробка должна быть голубая.
Протянув бутылку Джинн, я отвел глаза в сторону, пока она откупоривала ее. Согласитесь, ситуация довольно щекотливая, когда из бутылки высовывается голая бабушка.
Я услышал хлопок пробки. Низкий мужской голос по-хозяйски произнес:
— Моя крошка!
А Джинн восторженно завопила:
— О, Гарольд, мое сокровище!
Я обернулся. Бабушки не было и в помине. По комнате разгуливал здоровенный голый парень, а Джинн висела у него на руках и влюбленно заглядывала в глаза.
Затем она все-таки соизволила вспомнить обо мне и сочувственно сказала:
— Извини, Дэнни. Это, конечно, нечестно, но думаю, ты меня простишь. Ведь мы с Гарольдом любим друг друга.
И тут здоровяк расхохотался. Вряд ли эта любовь была взаимной. В его глазах я видел только похоть и никакой душевной теплоты.
— Джинн, — воззвал я. — Ты слепа! Этот парень тебя не стоит!
Гарольд плеснул себе в бокал мой бурбон и закурил мою сигарету.
— Как ты не понимаешь, — горячо сказала Джинн, — у нас с Гарольдом духовная близость.
Тут я прямо-таки взбесился. Этот духовно близкий чурбан нагло хлестал мой бурбон, тянул мои сигареты и похотливо оглядывал мою Джинн.
— А ну проваливай отсюда! — закричал я. — Сгинь! Изыди!
Гарольд равнодушно налил себе еще бурбона, а Джинн сказала:
— Ничего не выйдет. Ведь это я освободила его. Так что твои желания не имеют над ним власти.
— Ах, так! Тогда попробуем по-другому, — спокойно ответил я. — Засади-ка Гарольда обратно в бутылку.
— О-о-о! — застонала она, но желание мое выполнила.
Гарольд превратился в облачко дыма и исчез в бутылке. Всхлипывая, Джинн закупорила бутылку пробкой.
— Джинн, любимая, — начал я страстную речь, но девушка лишь слегка передернула плечиком, а бутылка с Гарольдом стала раскачиваться на столе. Внезапно раздался звон, и бутылка раскололась на две половинки. И опять этот голый здоровяк принялся расхаживать по моей комнате, а Джинн с виноватым видом что-то бубнила мне про защитную реакцию пополам с духовной близостью.
Это было просто невыносимо!
Спасти меня могло только последнее, третье желание. Я мучительно соображал, что нужно загадать. Взвод «зеленых беретов»? Санитаров с носилками? Окружного прокурора? Тень царя Соломона?
— Джинн, дорогая, посмотри на этого идиота моими глазами!
Джинн и так смотрела на Гарольда. Внезапно она передернулась от отвращения и робко прижалась ко мне, словно искала защиты.
— Дэнни, дорогой. Я хочу остаться вдвоем.
— Это интересная идея, — с энтузиазмом сообщил я. — Но ведь его бутылка разбилась.
— Он может залезть в мою, — ответила она. — Мне-то бутылка уже не понадобится. — И она что- то прошептала. Превратившись в сизый дымок, Гарольд исчез в бутылке из-под виски.
— Бедняжка, — сказала Джинн, закупоривая пробку. — Ему там будет тесновато.
И тут я увидел, какими влюбленными глазами смотрит на меня Джинн. Сердце бешено заколотилось. Она тихо спросила:
— О, мой спаситель, ты любишь меня?
— Безумно, — покорно ответил я.
— Мой защитный механизм, — хихикнула она. — Ты должен меня любить.
Но я ничуть не возражал.
Я обнял ее одной рукой и поцеловал. Другой рукой я взял бутылку с Гарольдом и бросил ее в корзину для бумаг.
Джинн мечтательно улыбнулась и сбросила полотенце.
