— Если ты говоришь на языке арвернов, то толмач нам не нужен, — сказал Цезарь.
— Я слышал, что ты говоришь на нескольких наших наречиях. Почему избран именно этот язык? — спросил верховный друид.
— У моей матери есть служанка из этого племени. Ее зовут Кардикса.
Друид помрачнел.
— Рабыня?
— Была ею, но недолго.
Цезарь внимательно оглядел визитера. Красивый, чисто выбритый, светловолосый. На вид ему где-то около пятидесяти. Одевается просто, без украшений: длинная белая льняная туника, и все.
— У тебя есть имя, верховный друид?
— Катбад.
— Я думал, что ты старше, Катбад.
— Я мог бы сказать то же о тебе, Цезарь. — Друид поднял глаза. — У тебя волосы галла. Это необычно для вас?
— Не так чтобы очень. На самом деле необычно быть слишком темным. Наше третье имя, как правило, сопряжено с обликом человека. Руф означает «рыжеволосый», у нас таких много. Флавий и Альбин — это блондины. А человек черноглазый и черноволосый прозывается Нигером.
— И ты верховный жрец Рима.
— Да.
— Ты унаследовал это звание?
— Нет. Я был избран. Но — пожизненно, как и все наши жрецы и авгуры. А все наши магистраты избираются только на год.
Друид некоторое время смотрел на него.
— Меня тоже избрали. Ты действительно проводишь какие-то важные ритуалы?
— Когда нахожусь в Риме.
— Мне это непонятно. Ты был главным магистратом своего народа, а сейчас возглавляешь армию. И при этом ты верховный жрец. Для нас это — противоречие.
— Для Сената и народа Рима здесь нет противоречия, — заметил Цезарь. — С другой стороны, я догадываюсь, что друиды занимают особое положение среди соплеменников. Вас можно назвать мудрецами.
— Мы жрецы, лекари, судьи и сказители, — сказал Катбад, стараясь быть приветливым.
— А-а, профессионалы! Каждый из вас углубленно занимается чем-то одним?
— Немногие, в основном те, кто любит лечить. Но все мы знаем законы, ритуалы, историю и песни наших племен. Иначе мы не были бы друидами. Чтобы стать друидом, надо учиться двадцать лет.
Они разговаривали в главном зале общественного дома в Кенабе, без переводчика, один на один. Цезарь выбрал для этой встречи одеяние великого понтифика — тунику и тогу с широкими алыми и пурпурными полосами.
— Так-так, — сказал Цезарь. — Значит, вы — носители знаний. Но не бессмертия, и потому, наверное, закрепляете то, что знаете, на бронзе, камне или бумаге! Ведь здесь знакомы с письмом.
— Друиды умеют писать. Но мы не записываем ничего из того, что относится к нашим знаниям. Это мы держим в памяти.
— Очень умно! — одобрительно заметил Цезарь.
Катбад нахмурился.
— Умно?
— Замечательный способ продлить себе жизнь. Никто не посмеет вас тронуть. Неудивительно, что друид может без боязни ступить на поле брани и остановить битву взмахом руки.
— Мы не страшимся вовсе не потому! — воскликнул Катбад.
— Я понимаю. Но все равно умно. — Цезарь решил сменить тему. — Друиды не платят налогов. Это действительно так?
— Так, — ответил, чуть напрягаясь, Катбад.
— И в армии вы не служите?
— Мы не воины.
— И не работаете?
— А ты не глуп, Цезарь. Твои слова ставят нас в положение виноватых. Мы отправляем службы и занимаемся другими вещами, получая за это вознаграждение. Я уже говорил, мы — жрецы, врачи, сказители, судьи.
— Вы женитесь?
— Да, мы женимся.
— Но вас и ваши семьи содержат другие?
Катбад едва сдержался.
— В ответ на услуги, которые неоценимы.
— Да, я понимаю. Очень умно!
— Я думал, Цезарь, ты будешь более деликатным. Почему ты нас оскорбляешь? Ведь издевка тебе несвойственна.
— Я вас не оскорбляю, Катбад. Я констатирую факты. Мы, римляне, очень мало знаем о жизни галльских племен, до сей поры не имевших с нами никакого контакта. Полибий немного писал о друидах, упоминали о вас и другие, менее видные историки. Однако Сенат ждет подробных отчетов, а вопросы — самый лучший способ о чем-то узнать, — сказал Цезарь, улыбаясь, но сухо. — Расскажи мне о женщинах.
— О женщинах?
— Да. Я заметил, что женщин, как и рабов, могут подвергать пыткам, а мужчин — нет. Я также слышал, что тут в ходу многоженство.
Катбад выпрямился.
— У нас десять степеней брака, Цезарь, — сказал он с достоинством. — Это дает мужчине свободу решать, сколько ему нужно жен. Галлы воинственны. Мужчины гибнут в боях. А потому женщин у нас всегда больше. Наши законы и обычаи — для нас, не для римлян.
— Да, конечно.
Катбад шумно вздохнул.
— У женщин свое место в жизни. Как и у мужчин, у них есть душа, они так же переходят из этого мира в другой. Есть среди них и жрицы.
— Друиды?
— Нет, не друиды.
— Несмотря на всю разницу, между нами есть сходство, — сказал с искренней улыбкой Цезарь. — Мы, как и вы, избираем жрецов — это сходство. Сходство и в том, что мы не позволяем нашим женщинам выполнять жреческие обязанности. Есть разница в статусе мужчин — военная служба, государственная служба, уплата налогов. — Улыбка исчезла. — Катбад, политика Рима не направлена на то, чтобы беспокоить ваших богов. Ни тебя, ни твоих людей не ущемят ни в чем. Кроме одного. Человеческие жертвоприношения должны прекратиться. Люди везде убивают друг друга. Но ни один народ по берегам Нашего моря не убивает мужчин или женщин, чтобы умилостивить богов. На алтари в храмах мы возлагаем животных. Боги не требуют человеческих жертв. Думать по-другому — ошибка.
— Люди, которых мы приносим в жертву, или пленники, или рабы, купленные специально для этого! — вспылил Катбад.
— Тем не менее Рим этого не приемлет.
— Ты лжешь, Цезарь! Ты и Рим — угроза нашему образу жизни! Ты и Рим — угроза для душ наших людей!
— Никаких человеческих жертв, — был ответ.
Так продолжалось еще несколько часов, собеседники изучали друг друга. И когда все закончилось, Катбад ушел от Цезаря в полной уверенности, что романизация вредна Длинноволосой Галлии. Если она будет продолжаться, все переменится, а друиды исчезнут. Поэтому Рим из Галлии надо изгнать.
