каждого прибывшего. Чтобы гарантировать равные условия при отправлении правосудия.
— Что же, — насторожился Изнов, — здесь всех прибывших судят?
Дама подняла на него удивленный взгляд.
— А разве бывает иначе? Конечно, всех.
— Своих давно уже всех пересудили, — вмешалась рукодельница.
— Потрясающе интересно… И что же, вот вас тоже судили?
— Нас, местных, — поведала дама, — судят сразу по достижении совершеннолетия. Всех.
— У нас правосудие это… — рукодельница начала и запнулась. — Все забываю слово. При..? Про..? Ну, напомни…
— Превентивное, — важно произнесла дама. — Самое, йомть, демократическое.
— Вы полагаете? — усомнился Изнов.
— А как же. Всеобщее равенство перед законом. Все должны быть судимы. А если одних осудят, а других — нет, где же справедливость?
— Да это и не так страшно, как кажется, — утешила рукодельница.
— Некоторые все же выживают.
— Зорамир, — строго заметила дама, — ты уж очень… Не перед своими все-таки. — И снова зевнула. — Ну ладно, пойду подремлю.
— Да-да, мы не смеем злоупотреблять вашим временем…
— Вы лучше ищите ночлег, — посоветовала Зорамир. — Идите на рынок…
— На старт-финиш, то есть? — уточнил Федоров.
— Ну да… И сразу же присмотрите семьи, да и прекословов тоже.
— Ничего не понимаю, — развел руками Изнов.
— А вы, советник? Меркурий, может быть, хоть вы в чем-нибудь разобрались?
— Да все вроде бы ясно, — бодро проговорил Федоров. — Вперед!
Они снова оказались на обширной площади, что гудела, волновалась, дымила, жевала, глотала, топала… Но если при первом появлении чужеземцев внимание толпы было обращено не на них, а на их корабль, то теперь, стоило путешественникам появиться на крыльце, как сразу несколько десятков бросилось к ним, опережая друг друга, расталкивая, отдавливая друг другу ноги, пронзая залповыми взглядами.
— Ну-ка сплотимся, — скомандовал Федоров. — Не то опрокинут!
Но их уже окружили плотной — не шевельнуться
— массой:
— Ночлег, ночлег! Комфорт, приятное общество. Недорого, йомть!..
— Отвезу, куда пожелаете, йомть! Оплата по часам, йомть…
— Семья, первая и лучшая в своем роде! Все, что угодно! Вам нужна только наша семья! Надежность, йомть, пристойность! Цены умеренные…
— Прекослов! Контора «А, А и А»! Услуги лучших прекословов столицы, полное, исчерпывающее знание законов, разъяснений, комментариев и прецедентов. Полное уважение и содействие правосудия, минимальные санкции, предоставление надежных гарантов! Ничтожный процент!
И еще. И еще. Клочки бумаги, визитные карточки, какие-то жетоны совали в пальцы, в карманы. Хватали за руки, за полы, тащили в разные стороны. Неизвестно, чем бы это кончилось. Но в самый критический момент к ним протолкался молчавший, в отличие от прочих, иссорианин — высокий, плотный, уверенно-четкий, с неподвижным взглядом. Руки он держал в карманах. Пробившись к ним, усмехнулся:
— Ну-ка — всем распылиться!
Орава замерла, умолкла — и вдруг стала' размываться, рассасываться, влилась, сползши по ступеням, в общую толпу. Только тут все перевели дыхание. Вновь пришедший повернулся к ним:
— Приветствую гостей Иссоры. Как, не очень вас помяли? У нас любят встречать приезжих. Извините, я немного опоздал.
— Простите, — произнес Изнов с достоинством.
— С кем имею честь?
— Ах да. Мое имя Гост. Приму на себя первые заботы о вас.
— Ну слава тебе, Господи! — проговорил посол.
— Хоть какая-то система намечается. Мы, откровенно говоря, в некоторой растерянности от всей этой суматохи. Почему-то полиция объявила нам, что мы задержаны, потом отпустила, обязав завтра явиться в суд… Совершенно непонятно, вам не кажется?
— Никоим образом, — возразил Гост. — Мне, напротив, все представляется вполне естественным. На этой планете чужестранцу невозможно скрыться, пока он не научится произносить слово «йомть». А полиции ни к чему лишние заботы. Но я устрою вас на ночь, до суда.
— А сколько часов длятся ваши сутки? — поинтересовался любознательный Изнов. — И сколько сейчас времени по здешнему отсчету?
Гост пожал плечами. Усмехнулся:
— Хотя это вы могли бы усвоить прежде, чем отправляться к нам. Сейчас шестьдесят пять минут десять тысяч ноль шестьдесят пятого.
— Шестьдесят пятого — чего именно? — полюбопытствовал Изнов.
— Часа, естественно… Чего же еще?
— Уфф, — выдохнул Федоров. — А какого числа и года?
— У нас нет никакого другого исчисления. Только часы и минуты. Ну и секунды, разумеется, когда нужно. Есть, конечно, и названия больших промежутков времени: сроки. Бывает малый срок, просто срок и большой. Но время дорого, как бы его ни исчислять. Пошли.
— А мы уж боялись потеряться, — признался Изнов.
— Ну что вы. Свои у нас могут исчезать, а приезжих мы бережем. Они денег стоят. Давайте, объясню вам, как добираться. Да не волнуйтесь. Вы в правовом государстве, оно отвечает за вашу судьбу. Это значит, с вами в любом случае поступят по закону. — Гост усмехнулся. — Только как угадать, какие завтра законы будут на дворе…
Смеркалось. Лиловые облака лежали, казалось, прямо на крышах домов в четыре и пять этажей; облик этих домов — в большинстве своем старых, но не ставших по возрасту памятниками архитектуры, — забавно противоречил вызывающей пестроте свежих вывесок и ярко освещенных витрин.
— Да, — проговорил, вздохнув, Меркурий, с трудом отрываясь от витрины, уставленной бутылками, — одна другой краше. Воистину, в деньгах если и не счастье, то удовольствие. Это уж точно.
— Ну ладно, ладно, — оборвал Федоров. — Опять за старое?
Меркурий пожал плечами. Полквартала они прошли в безмолвии.
— Странно, — проговорил уставший от молчания Изнов. — Непонятная смесь столичного размаха и провинциальной глуши. Машины, судя по нашим представлениям, высокого класса, а кругом — полное запустение. Люди ходят в грязной одежде — негде почистить? Можно подумать…
Он не закончил: в двух десятках метров впереди загрохотали взрывы. Вспыхнула и ярко запылала машина, на нее налетели сразу две другие. Дробно застрекотали автоматы, побежали прохожие…
— Ложись! — крикнул Федоров, подавая пример.
Пришлось падать в грязь, создавая препятствие для других прохожих. Шедший сзади вплотную налетел на путников и грохнулся на Меркурия, другие старались воспользоваться лежавшими как бруствером, защищающим от пуль. Федоров сквозь зубы пробормотал:
— Вы, сверху, уберите локоть! Почку отдавите.
— Некуда. Уберите лучше почку.
— Как, по-вашему, это надолго? — из-под самого низа подал голос Изнов.
— Боюсь, опоздаю, — пробормотал прохожий, — респонденты разбегутся, ищи их потом… Хотя… Ну конечно! Вы же вполне можете ответить на мои вопросы!
— Какие, к черту, вопросы? — прохрипел Федоров.
— Я провожу социальный опрос населения. Вопросы очень просты. Например, кто виноват в том, что
