пробормотал никак не желавшему расстаться с клиентами прекослову:
— Алас, какой тут у вас кассационный срок? Я намерен сразу же обжаловать приговор.
— А никакого приговора не было, — возразил Тих. — Высшая власть приняла закон. Обжаловать некому. Просить о помиловании тоже некого.
— Что же сейчас с нами сделают?
— Ну, законы у нас принимаются вовсе не для исполнения, — объяснил прекослов. — Но должен огорчить: приговоры все-таки реализуются. Хотя как быстро — никто не знает. Эго стоит денег, ибо всякий труд должен быть оплачен, в том числе и морально вредная работа по преданию вас смерти. Денег' же у Сброда — вы знаете — нет, корабль ваш исчез, других продаж в ближайшие дни не предвидится. Пока вас доставят в так называемый Дом ожидания…
— Может быть, нас там хоть накормят чем-нибудь? — понадеялся Федоров. — Очень хочется есть, наверное, от переживаний. А?
— Просто уже время обедать, — сказал Меркурий.
— Переживания тут ни при чем. Да и что такого происходит, собственно?
— Не все относятся к смерти так философски, как синерианские царедворцы, — тоном извинения проговорил Изнов.
На этот раз им уже не пришлось сидеть на коленях у конвойных солдат: охрана приговоренных была усилена, и на коленях сидели другие солдаты, арестованным же пришлось устраиваться на полу. Может быть, в какой-то степени это было даже удобнее, однако трясло значительно сильнее, чем прежде.
Когда машину тряхнуло особенно сильно, Федоров пробормотал:
— Интересно, чья там охрана — в Доме ожидания?
— Не наша, — ответил, поразмыслив, Меркурий.
Изнов усмехнулся:
— Можно подумать, что у нас тут есть своя охрана. Глупо!
— Как знать, — усомнился Федоров. И тут грянули выстрелы.
Задняя дверца распахнулась.
— Бросить оружие и выходить, держа руки за головой! — послышалась не раз уже слышанная Федоровым в его жизни команда.
Солдаты повиновались, не сделав и попытки сопротивляться. Впрочем, поступили они правильно: оказавшись снаружи, приговоренные увидели, что проезд был перегорожен тяжелым грузовиком, а броневик окружили вооруженные люди в черных комбинезонах. Лица их были закрыты масками с прорезями для глаз. Приговоренных отвели в сторону. К ним подошел один из чернокомбинезонных.
— У вас все в порядке? — спросил он.
— В полном. — Ответил Федоров сразу же, словно ожидал вопроса.
— В таком случае, прошу в машину.
— Простите, но я хотел бы знать, куда… — не утерпел Изнов.
— В тюрьму, куда же еще?
— Но ведь нас и так везли туда. Зачем же…
— Тюрьмы бывают разные.
Наверное, говоривший был прав, если только каждой тюрьме соответствовал свой способ доставки клиентуры. На сей раз то был уже не броневик, но экипаж, который можно было назвать лимузином представительского класса. Устроившись на сиденье, Изнов сладко покряхтел.
— Не все перемены, оказывается, бывают к худшему, — изрек он.
Никто не ответил, но посол не обиделся, наслаждаясь комфортом. Машина шла так плавно, что казалось, они едут по улицам совсем другого города. Посол искренне пожалел, когда лимузин остановился, и ему дали понять, что путешествие окончилось и пора выходить.
Тюрьма эта, немалых размеров, стояла на обширном участке, обнесенном, как и полагалось, высоким и надежным забором; участок же этот, в свою очередь, находился в середине огромного парка, где негромко шумели деревья и пахло скошенной травой.
— Благодать, — восхищался Изнов. — Как же это им удалось построить тюрьму в парке? У нас на Терре такой номер нипочем не прошел бы.
— Ну, отчего же… — сказал Федоров, чуть усмехнувшись. — Бывало и у нас. Все дело в специфике…
— В специфике — чего? Можно подумать, что вы разбираетесь в том, что здесь происходит, — рассердился Изнов.
— Не во всем, конечно. Однако некоторые детали мне ясны.
— Какие же?
— Не стану оглашать. Из суеверия, — серьезно проговорил Федоров.
— Меркурий, вы слышите? Кто мог бы ожидать от советника…
— Я и сам суеверен, — ответил синерианин. — Но нас приглашают.
И он первым двинулся ко входу. Однако кроме караула у входа и преграждавшей выход решетки, ничто не говорило о том, что они оказались в месте лишения свободы. Холл устилал толстый ковер, глубокие кресла и маленькие столики располагали к душевной беседе.
— Однако!.. — только и выговорил Изнов.
Возможно, он собирался разразиться пространным рассуждением по поводу различного отношения к пенитенциарной системе в разных мирах Галактики. Но, раскрыв рот, вдруг забыл о необходимости закрыть его. Так посол и стоял, постепенно багровея при взгляде на приближавшуюся к ним с противоположного конца холла фигуру.
— Я обещал, что мы скоро встретимся, — такими словами приветствовал приговоренных прекослов Алас. — Я всегда стараюсь, чтобы мои слова не слишком расходились с делом. Вы удивлены?
— Мы были бы очень удивлены, — спокойно ответил Федоров, — если бы вас здесь не оказалось. Как прикажете теперь к вам обращаться?
— Да просто «сойт», по вашим меркам — второе звание старшего офицера. Ну что ж, присядем?
Он гостеприимно указал на группу кресел вокруг низкого столика.
— Охотно, — согласился Федоров. — Коллеги, воспользуемся гостеприимством хозяев. Надеюсь, они будут настолько любезны, что предложат нам плотно закусить.
Сойт Алас только улыбнулся.
— Мы успели познакомиться с вашими привычками и пожеланиями. Не волнуйтесь, все готово, чтобы принять вас как добрых друзей.
Федорова, казалось, эти слова нимало не удивили.
— Скажите, сойт, кто будет с нами разговаривать? Вы?
— Предложения исходят не от меня, но мне поручено их передать и выслушать ваш ответ.
— Очень приятно слышать это, — улыбнулся Федоров. — Всегда удобнее договариваться с тем, с кем приходилось встречаться раньше.
— Я бы сказал, заявление весьма рискованное, — Алас покачал головой. — Мы знакомы несколько часов, этого вряд ли хватило, чтобы…
— Ах, память, память, — советник продолжал улыбаться. — Бывает, она подводит в самое неподходящее время.
— Только не меня. Не вижу, что я должен был бы сейчас вспомнить.
— Ну… хотя бы мир Эмора.
— Да, мне приходилось бывать там. Но… Но вы-то тут при чем?
— Милый Алас, — с чувством сказал Федоров, — а кто брал вас со всей компанией, когда вы собирались улизнуть восвояси с информацией, на которую вы тогда изрядно потратились?
— Кто бы ни брал, — сердито огрызнулся Алас, — но не вы. На меня вышла эморская контрразведка, верно. Но эморская, а при чем тут Террана?
— Совершенно верно, — поддакнул Федоров. — Вот и я думаю: а при чем же тут Террана? Но, наверное, если покопаться, можно найти ответ и на этот вопрос. И даже вспомнить, кто сказал вам, когда
