на том.
Бессознательно она потерла шею, где, как обнаружилось во время купания, появилась опухоль.
— Ты хочешь обсудить твое ведение государственных дел за тот период, пока меня не было?
— Нет, все шло гладко. Я отправлял правосудие без необходимости консультироваться по предыдущим делам, и никто не оспаривал моих вердиктов. Общественные финансы Египта и Александрии находятся под контролем. Я поручил протоколисту и другим магистратам Александрии выполнить необходимый ремонт городских зданий и разных храмов с прилегающими территориями по берегам Нила в соответствии с петициями. — Лицо его оживилось. — Если у тебя нет вопросов и ты не слышала жалоб по поводу моего поведения, можно тебя попросить выслушать мои планы на будущее для Египта и Александрии?
— До сих пор я не слышала никаких жалоб, — осторожно сказала Клеопатра. — Ты можешь продолжать, Птолемей Цезарь.
Он разложил свои свитки на столе и начал говорить, не заглядывая в них. В комнате было сумрачно, потому что день близился к концу, но последние лучи солнца еще танцевали с пылинками в такт качания пальмовых листьев снаружи. Один луч, более неподвижный, чем остальные, осветил диск Амуна-Ра на стене за головой Цезариона. Ха-эм, словно что-то увидев, издал гортанный звук и положил дрожащие руки на стол. Возможно, это гаснущий дневной свет был виноват в том, что кожа его показалась серой. Клеопатра не знала, но была уверена, что, какое бы видение ни посетило его, она этого не узнает. А это означало, что видение было плохое.
— Сначала я буду говорить об Александрии, — живо начал Цезарион. — Нужно внести изменения, и немедленно. В будущем мы используем римскую практику предоставления бесплатного зерна бедным. Конечно, доходы семьи будут проверены. Цена зерна не будет меняться, отражая его стоимость, если оно будет куплено в других местах в те годы, когда Нил не разольется. Дополнительные траты будут компенсироваться из общественных денег Александрии. Но этот закон применим только к количеству зерна, которое потребляет небольшая семья в течение одного месяца — медимн. Любой александриец, покупающий больше одного медимна в месяц, должен будет платить по текущей цене.
Цезарион замолчал, вздернув голову, с вызовом в глазах, но все молчали. Он снова заговорил:
— Те жители Александрии, кто в данный момент не имеет гражданства, получат его. Это относится ко всем свободным людям, включая вольноотпущенников. Будут составлены списки граждан, будут талоны на зерно — на бесплатное зерно или на субсидированный месячный медимн. Все городские магистраты — от истолкователя и ниже — будут выбираться свободными выборами и только на один год. Любой гражданин, будь он македонец, грек, еврей, метик или гибридный египтянин, будет иметь право выдвигать свою кандидатуру, и будут изданы законы, по которым будут введены наказания за взятку на выборах, а также за продажность при выполнении своих обязанностей.
Еще одна пауза, и опять молчание. Цезарион принял это как знак, что оппозиция, когда появится, будет жесткой.
— Наконец, — произнес он, — на каждом главном перекрестке я построю мраморный фонтан. Он будет иметь несколько струй для набора воды и просторный бассейн для стирки белья. Для тех, кто хочет помыться, я построю общественные бани в каждом районе города, кроме Беты, где в Царском квартале уже имеется все необходимое.
Время переключиться с мужчины на мальчика. Горящими глазами он оглядел сидящих за столом.
— Вот! — воскликнул он и засмеялся. — Разве все это не замечательно?
— Действительно замечательно, — сказала Клеопатра, — но явно невозможно.
— Почему?
— Потому что Александрия не может позволить себе твою программу.
— С каких это пор демократическая форма правления стоит больше, чем группа пожизненных магистратов-македонцев, которые слишком заняты обустройством своих гнезд, чтобы тратить городские деньги на то, на что те должны быть потрачены? Почему общественный доход должен тратиться на их шикарное существование? И почему юношу надо кастрировать, чтобы получить высокую должность у царя или царицы? Почему женщины не могут охранять наших принцесс-девственниц? Евнухи, сегодня, в наш век? Это отвратительно!
— Неоспоримо, — промолвил Ха-эм, заметив выражение ужаса на лице Аполлодора, который был евнухом.
— И с каких пор всеобщее избирательное право стоит больше, чем избирательное право, доступное немногим? Ввод в действие избирательной системы будет стоить денег, да. Бесплатное зерно будет стоить денег. Субсидированный рацион зерна будет стоить денег. Фонтаны и бани будут стоить денег. Но если прогнать обустроителей своих гнезд с их самого высокого насеста в курятнике и каждый гражданин будет платить все полагающиеся налоги, я думаю, деньги можно найти.
— О, перестань быть ребенком, Цезарион! — устало произнесла Клеопатра. — Если тебе позволено тратить, сколько хочешь, это еще не значит, что ты разбираешься в финансах! Найти деньги, вздор! Ты — ребенок с детским представлением о том, как устроен мир.
Радость исчезла. Лицо Цезариона стало надменным.
— Я не ребенок! — сквозь зубы произнес он голосом, холодным, как Рим зимой. — Тебе известно, как я трачу свое огромное содержание, фараон? Я плачу жалованье десяти бухгалтерам и клеркам. Девять месяцев назад я поручил им проверить доходы и траты Александрии. Наши магистраты-македонцы, от истолкователя до бюрократического аппарата их многочисленных племянников и родственников, поражены коррупцией. Гниль! — Он положил руку на свитки, темно-красным пламенем сверкнуло рубиновое кольцо. — Здесь есть все — все растраты, присвоения, мошенничества, мелкие кражи! Когда все данные были собраны, мне стало стыдно, что я царь Александрии!
Если молчание могло кричать, то это молчание закричало. С одной стороны, Клеопатра радовалась поразительно раннему развитию сына, но, с другой стороны, ее охватил такой гнев, что ее правая ладонь горела от желания дать пощечину этому маленькому чудовищу. Как он посмел? Но как замечательно, что он посмел! И что ему ответить? Как она будет выбираться из этого положения, чтобы не пострадало ее достоинство, не была унижена ее гордость?
Сосиген вмешался, отсрочив этот неприятный момент.
— Я хочу знать, кто внушил тебе эти идеи, фараон. Определенно не я, и я отказываюсь верить, что они целиком зародились в твоей голове. Итак, откуда появились эти идеи?
Спрашивая, Сосиген почувствовал, как сердце у него сжалось. Ему было жаль потерянного детства Цезариона. Его всегда пугало стремительное развитие этого настоящего чуда, ибо, как и его отец, он был настоящим чудом.
А у чуда нет детства. Еще маленьким ребенком он строил правильные фразы. Все видели, какой могучий ум был в головке младенца Цезариона. Хотя его отец ни разу не отмечал этого и, кажется, не замечал. Может быть, воспоминания о своих собственных ранних годах мешали ему заметить. Каким был Юлий Цезарь в двенадцать лет? Как, скажем, относилась к нему его мать? Не так, как Клеопатра относилась к Цезариону, решил Сосиген, пока ждал ответа от Цезариона. Клеопатра относилась к сыну как к богу, так что глубина его интеллекта только увеличивала ее глупость. О, если бы только Цезарион был более… обычным!
Сосиген очень хорошо помнил, как он убеждал Клеопатру позволить шестилетнему мальчику играть с некоторыми детьми из семей высокорожденных македонцев, например протоколиста и казначея. Но эти мальчики или в страхе убегали от Цезариона, или били его и жестоко смеялись над ним. Все это он переносил без жалоб, решив победить их, как он сегодня решил победить врагов Александрии. Видя их поведение, Клеопатра запретила всем детям, девочкам и мальчикам, любые контакты с ее сыном. В будущем, предписала она, Цезарион будет довольствоваться своей собственной компанией. Тогда Сосиген принес беспородного щенка. Пришедшая в ужас Клеопатра утопила бы его, но в этот момент вошел Цезарион, увидел собаку и — стал маленьким шестилетним мальчиком. Он заулыбался, протянул руки к извивающемуся комочку. Так Фидон вошел в жизнь Цезариона. Мальчик знал, что Фидон не нравится его матери, и вынужден был скрывать от нее, что собака очень дорога ему. И это было ненормально. Цезариону снова навязывали поведение взрослого человека. В нем жил обремененный заботами старик, а мальчик, каким ему никогда не позволяли быть, съеживался, кроме тех моментов, когда он проводил время вдали от
