— Иногда случаются генетические неудачи.
— И потом, он даже не умеет читать.
— Мы это уже обсуждали, — терпеливо сказал Лейн. — Когда ты поближе узнаешь Толлера, увидишь, что он не глупее остальных и на самом деле читает вполне бегло. Быть может, он больше воин, чем ученый, но исследователь-практик из него вышел бы отменный. И потом, чем тебя раздражает Толлер? Между прочим, в нашем окружении на Зеленой Горе полным-полно индивидуалистов и оригиналов.
Джесалла подошла к окну и вдруг нахмурилась.
— Ты ждал магистра Гло?
— Нет.
— Увы. Он приехал. Я исчезаю.
Глядя вслед жене, Лейн подосадовал, что она никак не перестанет напоминать о происхождении Толлера. Эй фа Маракайн, его мать, умерла при родах, так что если она и согрешила, то расплатилась сполна. И вообще, сколько можно толковать об одном и том же?
Он посмотрел в окно. Магистр Гло как раз вышел из видавшего виды фаэтона, на котором всегда ездил по городу. Кучер, удерживая под уздцы двух синерогов, терпеливо выслушивал указания.
Вскоре магистр вошел в дом и появился в кабинете Лейна. Маракайн подал ему бокал с вином.
— Ты очень любезен, — сказал Гло и направился прямиком к ближайшему креслу. Хотя магистру шел всего-навсего пятый десяток, выглядел он гораздо старше: весь какой-то оплывший, обрюзгший, от зубов осталось лишь несколько бурых пеньков, которые выглядывали из-за нижней губы.
— Всегда рад видеть вас, магистр, — сказал Лейн, прикидывая, чем обязан посещению; впрочем, не стоит торопиться — Гло не будет долго ходить вокруг да около.
Магистр одним глотком наполовину осушил бокал.
— Взаимно, мой мальчик. У меня кое-что есть. Тебе понравится.
Он отставил вино, порылся в складках одежды, извлек листок бумаги и вручил Лейну. Посредине листка находилось круглое пятно.
— Дальний Мир. — Лейн узнал световой портрет единственной, не считая пары Мир — Верхний Мир, крупной планеты системы. — Изображения улучшаются.
— Да, но нам пока не удается сделать их стойкими. Этот экземпляр заметно выцвел с прошлой ночи. Видишь, полярные шанки. едва заметны. Жаль. — Гло забрал фотографию и принялся ее изучать, непрерывно качая головой. — Юный Энтет получил подтверждение угла наклона. Лейн, ты когда-нибудь пытался представить себе, на что была бы похожа жизнь на планете с наклонной осью вращения? Жаркое время года, с длинными днями и короткими ночами, и холодное время года, с короткими днями и длинными ночами…
В детстве Лейн частенько задумывался о том, есть ли жизнь на других планетах, и заходил в своих фантазиях очень и очень далеко, но, повзрослев, обнаружил, что математика предоставляет куда больший простор для воображения. Поэтому сейчас он слушал магистра, который весьма пространно излагал свои соображения о природных условиях Дальнего Мира, что называется, вполслуха.
Наконец Гло кончил объяснять и откинулся на спинку кресла.
— Ты ни за что не угадаешь, что случилось.
— От вас забеременела какая-нибудь особа женского пола?
— Попробуй еще раз.
— Вы забеременели от какой-нибудь особы женского пола?
— Ошибаешься, Лейн. Но шутки в сторону. Король и принц Чаккел, наш главный промышленник, проснулись и неожиданно обнаружили, что у нас кончается бракка. Король созывает заседание высшего совета.
— Никогда бы не подумал. Вы что, прямо из дворца?
— Э… нет. Я знал про заседание уже несколько дней, но тебя известить не мог, поскольку меня отправили в Сорку. Я вернулся как раз сегодня, утренним днем.
— Я на вашем месте устроил бы себе там лишний выходной.
— Там было не до отдыха, мой мальчик. — Гло вдруг помрачнел. — Наши солдаты и летчики утрачивают боевой дух. Ходят слухи, что находиться рядом с пострадавшими от птерты чрезвычайно опасно, и люди этим слухам верят.
— Не понял.
— Говорят, несколько рядовых заразились птертозом, пообщавшись с больными.
— Полная чушь, — сказал Лейн, делая очередной глоток.
— Вот именно. Ладно, вернемся к нашим заботам. — Гло встал и принялся расхаживать по кабинету. — Это заседание, мой мальчик, дает сословию ученых прекрасную возможность восстановить утраченный авторитет. Я хочу, чтобы ты подготовил графики, показывающие, сколько пикона и халвелла произведет Колкоррон в течение следующих пятидесяти лет. Вдобавок, нужно продемонстрировать, что по мере того как потребность в натуральных кристаллах будет уменьшаться, мы начнем высаживать все больше бракки, чтобы…
— Погодите, магистр, — перебил Лейн. — Я не уверен, что в ближайшие годы мы сумеем получить искусственный пикон хорошего качества. Тот, которым мы располагаем сегодня, мало на что годится, да и халвелл немногим лучше.
— Послушай, мой мальчик, окажи мне услугу — не заводи об этом речь на совете. Договорились?
— Хорошо. Знаете, магистр, я, конечно, рад, что заседание состоится, однако провести его следовало гораздо раньше. Вам ведь известно, что бракка достигает зрелости и вступает в фазу опыления за пятьдесят — шестьдесят лет. Было время, когда Колкоррон мог уравновесить производство и потребление, но даже тогда принцы ничего не желали слушать. В нынешнем положении требуются радикальные меры. Но вы представляете, как отреагирует тот же Леддравор на предложение приостановить производство оружия?
— Ты не преувеличиваешь?
— Посмотрите на графики. — Лейн вынул из шкафа лист бумаги, разложил его на столе и с жаром пустился в объяснения. Какое-то время спустя он заметил, что Гло слушает не слишком внимательно. — Может, лучше прислать вам в Башню письменный отчет, чтобы вы просмотрели его на досуге? А, кстати, когда состоится заседание совета?
— Утром двухсотого дня. Так сказал король. Как видишь, сроки поджимают. Ладно, присылай мне свой отчет, там поглядим. Да, вспомнил, на заседании будет и твой брат. Мне кажется, мы слишком сурово с ним обошлись — на целый год заслали в такую дыру, как Хаффангер, только за то, что он врезал по физиономии Онгмату.
— И сломал тому челюсть.
— Если хочешь знать, я считаю, что Онгмат получил по заслугам. — Гло усмехнулся и, шаркая ногами, вышел из кабинета.
Лейн опустился в кресло и погрузился в размышления. Вполне возможно, Гло предложит ему выступить на заседании. Одна только мысль о том, чтобы бросить вызов Чаккелу и Леддравору, повергла Маракайна в ужас. Он отставил оокал и несколько^ раз глубоко вдохнул, дабы успокоиться и унять нервную дрожь.
Глава 4
Королевский дворец выделялся среди прочих скорее размерами, нежели архитектурными достоинствами. Сменявшие друг друга на троне правители пристраивали к нему крылья, башни и купола — что кому вздумается, — как правило, в стиле своего времени; в результате здание стало до некоторой степени напоминать коралл или нечто вроде громадного муравейника. В дворцовом парке поначалу росли исключительно кудрявцы и «стропильные деревья», но за минувшие столетия туда просочились и другие виды, так что теперь дворец, сам по себе пестрый из-за разнородной каменной кладки, теперь окружала
