пространство, предназначенное для горячего газа маглайна; оболочка из холодного воздуха, по замыслу конструкторов, должна была помешать маглайну прожечь стенки баллона.
Квадратную гондолу величиной со средних размеров комнату полностью загрузили всем необходимым На борту имелись горючее, съестные припасы, а также мешки с песком, общий вес которых соответствовал весу шестнадцати человек. Около гондолы стояли трое товарищей Толлера по предстоящему путешествию.
Предстартовая суета помогла Толлеру отвлечься от печальных мыслей, связанных со смертью магистра Гло — старика, который в последнее время окончательно превратился в развалину, похоронили накануне. Да и прощание с братом как-то не настраивало на веселый лад. Впрочем, это все уже позади…
Послышался цокот копыт. Толлер обернулся. В ангар въехал принц Леддравор, следом вкатился открытый экипаж принца Чаккела. Леддравор оделся как на парад: белая кираса, на бедре боевой меч, на левом предплечье метательный нож в ножнах. Принц спешился, огляделся по сторонам и неторопливой походкой направился к Армдюрану с Толлером.
Когда Толлер служил в армии, он Леддравора не встречал, а по возвращении в Ро-Атаори видел только издали. За это время принц постарел: черные волосы тронула седина, тело отчасти утратило прежнюю стройность.
— Что ж, Маракайн, — проговорил Леддравор, приветствуя инженера и пилота небрежным кивком, — со времени нашей последней встречи ты многого добился. Надеюсь, это научило тебя не лезть в бутылку.
— Спасибо на добром слове, принц, — отозвался Толлер, пытаясь догадаться, в каком Леддравор настроении.
— Человек, который поведет первый корабль на Верхний Мир. Это большая честь, Маракайн, и ты вполне ее заслужил. Знаешь, некоторые говорили, что ты слишком молод, что пилотом надо назначить опытного офицера, но я быстро прекратил эти разговоры. В учебе ты показал лучшие результаты среди всех курсантов, на тебя не будет действовать сила привычки, которая наверняка подчинила бы себе любого из нынешних воздушных капитанов. К тому же тебе не занимать мужества, поэтому я и решил, что в испытательном полете пилотом будешь ты. Что скажешь?
— Большое спасибо, принц, — поблагодарил Толлер.
— За что? — На лице Леддравора промелькнула ухмылка, та самая, от которой собеседников принца обычно бросало в дрожь. — Ты просто пожинаешь плоды своих трудов.
Эта улыбка принца позволила Толлеру понять, что ничего не изменилось, что Леддравор по- прежнему смертельный враг, он ничего не забыл и не простил и явно жаждет крови Толлера.
Он надеется, что полет будет неудачным! Надеется, что корабль не вернется! Внезапно Толлеру стало жаль принца. В самом деле, человека, жизнь которого до такой степени отравлена злобой и ненавистью, можно только пожалеть.
Леддравор пристально поглядел на Толлера, кивнул и повернулся к кораблю. Наполненный на три четверти баллон трепыхался между опорами и походил на выброшенное на берег морское чудовище со шкурой из пропитанного лаком полотна.
— Если не ошибаюсь, — произнес Леддравор, — тебе пора, Маракайн.
Толлер откозырял принцу, похлопал по плечу Армдюрана и побежал к гондоле. По его сигналу в гондолу забрались остальные члены экипажа: второй пилот и «летописец» экспедиции Завотл, механик Рилломайнер и техник по такелажу Фленн.
Толлер занял место около системы управления горелкой.
Основной деталью горелки служил ствол молодого дерева бракки. Слева от утолщенного основания помещалась небольшая загрузочная воронка с пиконом, снабженная пневматическим клапаном, через который кристаллы поступали в камеру сгорания. Справа аналогичное устройство контролировало подачу халвелла; обоими клапанами управлял один рычаг. Проход в правом клапане был чуть шире, в результате халвелла подавалось больше; инженеры утверждали, что это обеспечивает ровную тягу.
Толлер махнул рукой бригадиру рабочих, что суетились вокруг гондолы. В ангаре сразу стало тише. Толлер осторожно переместил рычаг управления клапанами на одно деление вперед. Раздался оглушительный рев — энергетические кристаллы выстрелили залпом горячего газа в разверстую пасть баллона. Огромный баллон начал надуваться. Теперь готовый к полету корабль удерживал на земле только якорь. И вот наступил торжественный момент (который захваченный работой Толлер, к сожалению, прозевал): якорь отцепили, и шар взмыл в небо.
Поначалу подъем проходил плавно, но едва корабль угодил в восходящий воздушный поток, он столь стремительно рванулся вверх, что Рилломайнер громко охнул.
Остались внизу ангары, толпа зрителей, среди которых Толлер легко различил по белой кирасе Леддравора, деревья, окружавшие по периметру летное поле…
— Записывай, — обратился Толлер к Илвену Завотлу. — Стартовать следует при скорости ветра не более десяти миль в час. Кроме того, необходимо срубить все деревья.
Толлер оглядел гондолу, проверяя, все ли в порядке. Рилломайнер (его, судя по всему, слегка укачало) устроился на мешках с песком в пассажирском отсеке. Фленн, весело посвистывая, сидел на перилах гондолы и поглаживал пушистого карбла по кличке Тинни, с которым ни за что не желал расставаться; в итоге Толлеру пришлось уступить, и на корабле появился пятый член экипажа.
Корабль продолжал уверенно подниматься над пригородами Ро-Атабри. Сети нротивоптертовых экранов совершенно преобразили столицу, однако некоторые здания и сооружения вполне можно было узнать. К примеру, королевский дворец. «Должно быть, — подумалось Толлеру, — король Прад сейчас глядит не отрываясь на этот воздушный шар — свою надежду на будущее».
Внезапно Толлер заметил в небе красную точку.
— Рилломайнер, поднимайся, — скомандовал он.
— Пора отрабатывать жалованье за полет.
Механик кое-как выбрался из пассажирского отсека.
— Простите, капитан, у меня нелады с желудком.
— Если не хочешь, чтобы тебе действительно стало плохо, становись к пушке. К нам, кажется, скоро пожалует гость.
Рилломайнер выругался и направился к ближайшей пушке. Завотл и Фленн между тем уже заняли боевые посты. На каждом углу гондолы были установлены по два противоптертовых орудия: стволы из тонких полос бракки, свернутых в трубки и скрепленных смолой. Под каждой пушкой имелись стеклянные энергокапсулы и магазины со снарядами новейшего типа — пучками деревянных лезвий на шарнирах. Теперь от стрелков требовалось целиться гораздо тщательнее, зато они получили возможность уничтожать врага на значительно большем расстоянии.
— Следи за птертой, — велел Толлер Завотлу, — кажется, она держится на одном с нами уровне. Я хочу выяснить, на какую высоту она способна подняться.
— Хорошо, капитан. — Завотл взял бинокль и поднес его к глазам.
Толлер оглядел свои небольшие владения и попытался представить, насколько тесно будет на борту при полном экипаже в двадцать человек плюс восемнадцать пассажиров, для которых имелись два отсека, расположенные на противоположных сторонах гондолы. Похоже, во время перелета достанется всем без исключения.
В одном из углов гондолы разместился камбуз, а в противоположном по диагонали — примитивный туалет, просто дыра в полу. В центре корзины находились горелка и реактивный двигатель. Все оставшееся пространство заполняли емкости с пиконом и халвеллом, еда, канистры с водой и ящики с инструментами.
Баллон был гораздо больше гондолы. Его полотняная оболочка была окрашена в темно-коричневый цвет для того, чтобы поглощать солнечное тепло, увеличивая тем самым подъемную силу. Черные ленты оплетки и швы выглядели, как сетка на глобусе.
Возле места пилота имелся крюк, от которого тянулся вверх, к макушке баллона, красный канат. С его помощью можно было сорвать верхнюю часть оболочки, что могло понадобиться, к примеру, при посадке на сильном ветру. Кроме того, этот канат служил чем-то вроде определителя скорости. Когда баллон
