запись, типичную для индивидуального организма.
Мустафа спросил, приподняв брови:
— Большинство полей возмущения покрывают водные пространства. Что ж, по-твоему, океаны и есть это сверхсущество?
— Нет, тоже не получается. Некоторые зоны — вот, вот и еще здесь — свободны от возмущений, хотя там нет ничего, кроме воды, и к тому же эти зоны ничем не отделены от регионов, где возмущения очень сильны. Но движется эта сущность несомненно в воде.
Миклинн опять вгляделся в карту.
— А как же возмущения на суше?
— Под сушей есть подземные воды.
— Значит, — вновь вмешался Мустафа, — оно способно делиться и прокладывать себе путь сквозь трещины в скалах?
— Да, оставаясь при этом единой сущностью. — Тут Нивин повернулся ко мне. — Мне одно непонятно, Дин. Если моя гипотеза верна, как объяснить характер замеров в районах, примыкающих к полям возмущений?
— Ты имеешь в виду снижение числа видов и интенсивности их излучений?
— Само по себе снижение интенсивности вполне объяснимо. Начни такая штука приближаться ко мне, я тоже постарался бы смыться. Но ведь какие-то виды исчезают вовсе. Чем ближе к полю возмущения, — он показал на один из квадратов на карте, — тем видов становится меньше и меньше, а у самой границы поля не остается вообще.
— Ни растений, ни насекомых, ни бактерий?
— Ничего живого. — Джерзи протер глаза, прежде чем вновь обратиться к карте. — Не понимаю, как растения могут вскочить и пуститься наутек, и даже если могут, то не все же! Объяснение было бы проще, если бы эта штука убивала все, к чему приближается, но тогда после нее район остался бы стерильным. Однако там, где она только что побывала, жизнь вскоре входит в норму и становится точно такой, как прежде. В пяти километрах перед полем и в пяти километрах за полем замеры полностью совпадают.
— Ну и как это все получается, школяр? — спросил Миклинн уже не Нивина, а меня.
Я почесал в затылке и пожал плечами.
— Попытаюсь скормить компьютеру данные, полученные Джерзи, еще раз. Пока что не стану даже гадать…
На орбите вокруг Д’Маана я провел систематические сравнения замеров, используя все оборудование корабля. Даже здесь, на орбите, мы уже подверглись определенному воздействию. Нас было десять — довольно, чтобы проанализировать типовые реакции, и они оказались такими, как и следовало ожидать: главное общее чувство — тревога. И характерно, что наша тревога в компьютерной записи выглядела точно так же, как отдельные параметры внутри полей возмущений на планете.
Мы успели прозвать таинственную сущность Нептуном, по имени древнего бога. Джерзи, заглянув в мой анализ, недоверчиво покачал головой.
— Не дури, Дин! Мы вот-вот высадимся на планету, сожравшую девять экспедиций. Разумеется, мы испытываем тревогу…
— Совершенно одинаковую? Смотри! — Я ткнул пальцем в экран, потом вычленил сигналы, полученные от каждого из членов команды, и совместил их. — Они идентичны! Не просто похожи, Джерзи, а полностью идентичны!
Вглядевшись в экран, Нивин подтвердил:
— Действительно, внешнее воздействие. Должно быть, так.
Миклинн склонил голову набок, перекатил сигару в угол рта — на сей раз сигара была свежей.
— Ладно, ксенопсих, какие у тебя предложения?
— Садимся. Намеченное место подходит как нельзя лучше. Затем я попробую вступить с ним в контакт. Ничего другого предложить не могу.
— А Джерзи что думает?
— То же, что и я. Он не в силах поговорить с Нептуном, пока я не выясню, как эта тварь действует.
Какое-то время Миклинн изучал меня в упор.
— А смелости хватит? Кишка не тонка?
Я выдерживал его взгляд сколько мог, потом отвел глаза.
— Свое дело я сделаю…
Миклинн постоял еще немного, повернулся и вышел.
Ямада провел совещание по выработке общей стратегии. Каков же план? Оставаться в готовности к немедленному взлету. Пилот, второй пилот, бортинженер и Ассир не покидают модуль. Миклинну, Аранго, Ямаде и Парксу надлежит закрепиться в пяти километрах от края поля, а мы с Джерзи Нивином, вооружившись инструментами, пойдем вперед и продвинемся так далеко, как только сможем.
Посадка прошла без происшествий. Однако изменений в уровне тревоги это не принесло. Экипаж выгружал средства наземного передвижения, а остальные всматривались в землю обетованную. Мы сели среди высокой душистой травы, усыпанной мелкими сиреневыми и белыми цветами. К востоку мягкие травянистые холмы постепенно выравнивались, переходя в чистейший белый песок пляжа, а дальше лежал океан, самый синий, какой я когда-либо видел. На севере и западе трава кончалась у опушки девственного леса — высокие прямые деревья были одеты зелено-золотыми блестками листвы. На юг холмы простирались до самого горизонта. Где-то там затаился поджидающий нас Нептун.
Мы любовались ландшафтом, пока Фу Шеньли не явился с докладом:
— Телега готова…
Поблагодарив его кивком, Миклинн махнул нам рукой:
— Валяй, ребята, загружайся! — И к Мустафе: — Оставайся у инструментов и следи за каждым нашим шагом, понял?
— Если напоретесь на какую-нибудь гнусь, нам бежать на выручку?
— Ни в коем случае. Не выпускай экипаж из модуля ни под каким видом. Будь настороже. И не выключай запись ни на секунду. Может, мы и нарвемся на гибель, но не хочу погибать зря.
Мустафа усмехнулся.
— Может, и нарвешься, Рэд, но гарантирую, что не задарма.
Я влез в вездеход, уселся рядом с Нивином. Миклинн, прежде чем лезть в дверцу, обвел взглядом горизонт, поднял глаза к небу и потряс пулеобразной головой.
— Черт возьми, а местечко и впрямь красивое…
