всего живого! Человечество свершило неискупимые грехи! За них оно и расплачивается своими сынами — самыми честными, добрыми, умными, смелыми! А мразь приспосабливается! Да, она приспосабливается и живет, и жирует, как живут и жируют во мраке эти черви и змеи. О, Господи! Ивана передёрнуло. После того, как он продал свой мозг, свою душу посланцу Тьмы, он не имеет права упоминать Господа. Он изгой, предатель, он сам стал носителем Зла! Конец!
Всему конец! Иди, и да будь благословен! Всё, благословение истаяло. Он не сумел его пронести в душе до цели, до победы. Чернота впереди. Тьма и мрак!
Иван неожиданно оступился, упал лицом в жижу, в живое месиво. Его тут же вывернуло наизнанку желудок изверг лишь соки и желчь, в нём давно не было ничего более весомого.
— Это я, Иван! — прогнусавило в уши. — Я перекрыл Программу. Понял?!
— Ни хрена я не понял! — огрызнулся Иван.
— Ты мой раб! — прогнусавило сильней. — Или ты забыл?!
Словно плетьми Ивана ожгло изнутри. Авварон возымел над ним огромную власть. Он заменил Программу собой. Из огня да в полымя!
— Нет! Программа ещё в тебе, — пояснил Авварон, свободно читавший мысли Ивана, — я не могу её убрать полностью. Можно повредить нужный нам участок!
— Нам? — переспросил Иван.
— Хе-хе, конечно, нам. Я думаю, если ты будешь мне сознательно помогать, Ванюша, мы быстрее достигнем цели. И я тебя отпущу! Ты мой раб. Я смог бы тебя сразу убить после разблокировки… Но я тебя отпущу на волю.
Не спрашивай почему. Просто мне так хочется.
Иван горько усмехнулся.
— Я могу выбраться из этой дряни или нет, — спросил он ни к селу, ни к городу.
— Ты по уши в дерьме, Иван! Ты сам забрался в него. Это лишь отражение сущностей, понял? Пристанище сложный мир, он для каждого свой…
— Не ври, погань!
Судорогой передёрнуло Ивана, перекосило, волосы дыбом встали.
— А ты не забывайся, — мягко, вкрадчиво напомнил Авварон.
— Ладно, — Иван скрестил руки на груди, — что я должен делать, говори!
Довольный утробный смех прокатился под маслянистыми сырыми сводами.
Туча крылатых скорпионов вспорхнула, пронеслась над головою и исчезла в видимом мраке.
— Я откровенен с тобой, Иван! Я много раз спасал тебя. Я шёл одной дорогой с тобой. И я привел тебя…
— Я пришёл сам! — не вытерпел Иван. — Ты лишь сбивал меня с пути, кружил, крутил. Ты — бес! Это бесы в ночи и непогоде кружат путника и сбивают его с пути. Ты самый настоящий бес!
— Пусть будет так, — согласился Авварон с ехидным причмокиванием, прихихикиванием, всхлипами и сопением. — Главное, мы у цели. И никто нам не помешает, ни Программа, ни твое дурацкое упрямство, Иван, ни все эти выродки, заполонившие Пристанище…
— А рыбина?
— Что ещё за рыбина?
— С кровавыми глазами. Рыбина с Гиргеи?! Авварон недовольно закряхтел.
И выступил из мрака.
Его немощная горбатая фигура в балахоне обрисовалась внезапно, будто во тьме включили свет.
— Ты, Иван, слишком любопытный, — прогнусавил он прямо в лицо, — такие плохо кончают.
— Не хочешь отвечать.
— Есть вещи, которые не должны нас касаться, философически изрек Авварон.
— Чёрт с тобой! — согласился Иван. — Но есть ещё одна вещь… Короче, я сдохну, но не сдвинусь с места, пока не узнаю, что с Аленой!
— Ну, а если я не знаю этого, тогда что? — вопросил Авварон самым наивным образом.
— Врешь!
— Обязательно тебе надо нагрубить, Иван. Ты, небось, забыл, что я твой полновластный хозяин?
— Помню! Но не во всем, колдун! Ты забыл, что в любой миг я могу убить себя, уничтожить свой мозг. Ты не успеешь считать нужной тебе информации, понял?
Авварон засопел, отвернулся. Он стоял на выступе и время от времени отпихивал от себя клюкою наползавших жирных червей и мокрых змей. Крылатые скорпионы, тарантулы и сороконожки пугливо облетали его.
— Угрозы. Опять угрозы! Как с тобой непросто, Иван! Если бы ты побывал на моем месте! И далась тебе эта спящая красавица, эта живая нежить, Замолчи!
— Ну, хорошо. Смотри!
Вспыхнуло слабое зелёное свечение. Иван отбил от лица выскочившую из живого болота скользкую и отвратительно пахнущую мурену, сделал попытку вскарабкаться на уступ. Но оскользнулся. Упал.
Свечение усилилось. Он почти явственно увидал каменную стену, решетки ржавые и изъеденные временем, тусклое свечение полупогасшего факела, отвратительно-жестокую застывшую рожу идола… и её. Прекрасную Алену, прикованную к стене, в изодранном платье-тунике, несчастную, страдающую, плачущую.
— Казнь состоится на закате Чёрного Солнца, Иван, — пояснил колдун, если ты будешь умным и проворным, ты успеешь взглянуть на неё в последний раз. Понимаешь?!
Иван всё понимал. Карлик-крысеныш мог врать. А мог и не врать. Сейчас он был в полной его власти. И иного выхода не предвиделось.
— Говори, что надо делать — выкрикнул он, не отрывая глаз, от растворяющегося во мраке видения.
— Вот так бы сразу! Ты молодец, Иван, мне будет тяжело с тобой расставаться. Мне будет так не хватать тебя! — Авварон притворно всхлипнул, шмыгнул носом.
— Кончай болтать! Ты и так вволю поиздевался надо мною! — взбеленился Иван.
Авварон вдруг исчез. Но тень его, непомерно большая и угловатая, осталась на чёрной стене.
— Нам надо сделать последние шаги. Здесь важно не ошибиться, Иван! — голос Авварона теперь звучал только в мозгу. — Тебе предстоит повидаться с одним… с одной тварью, и узнать кое-что. После этого инструктажа, по всей видимости, включится Сверхпрограмма…
— Вот как?! — взъярился Иван.
— Нам не обойти её! Всякая программа должна исчерпать себя. Тогда произойдет полная разблокировка. Я уже сотни раз, пока ты спал или бодрствовал, бредил или теребил память, пытался проникнуть в чёрный сектор твоего мозга. Безуспешно, Иван! Ты и сам догадываешься, я не стал бы церемониться. Но здесь работали спецы. Они всё отладили чётко, и я могу только поклониться им, позавидовать их умению. И всё же мы перехитрим их!
Сверхпрограмма должна быть выполнена во что бы то ни стало, понял меня?! Но твой Мозг не должен при этом погибнуть или воплотиться в кого-то. Ты видишь меня?
Иван узрел вдруг скользкого голого червя-паразита с прозрачной головой и крохотными красными глазами, который выскочил из жижи, из кошмарного Сплетения змеиных тел, вполз на выступ, прижался к тени… И на месте этой расплывчатой тени возник сам Авварон, не такой уж и маленький. Он был ростом почти с Ивана. Но при этом невероятно согнут, горбат. Капюшон открывал обвисшую слюнявую губу, бородавчатый подбородок и конец сизого вислого носа!
— Повторяй за мной! Программа должна сработать…
— Программа должна сработать.
— Заложенная в ней мина должна взорваться…
— должна взорваться! — машинально повторял Иван.
— Но она не должна причинить вреда ни тому, для кого предназначена, Ни тебе!
— …ни тому… ни мне, — слепо вторил Иван.
— Мы обманем её!
— Обманем её! Авварон рассмеялся.
