Сестра стала убирать назад стеклянное кольцо, но латиноамериканка резко вцепилась в него и отползла с ним в сторону, усевшись посреди битых камней и прижимая его к телу.
Сестра и Бет вскочили, и Бет почувствовала, как в животе у нее булькнуло.
Сестра подошла к латиноамериканке, которая всхлипывала опустив голову. Сестра стала на колени рядом с ней и нежно сказала:
— Отдай его, пусть она будет у меня, хорошо?
— Ми нинья ме пердона, — всхлипывала женщина. — Мадре де Диос, ми нинья ме пердона.
— Что она говорит? — спросила Бет, став рядом с Сестрой.
— Не знаю.
Она взялась рукой за стеклянное кольцо и осторожно потянула к себе. Латиноамериканка вцепилась в него, тряся головой туда и сюда.
— Отдай его, — настаивала Сестра. — Пусть оно будет у меня.
— Мое дитя простило меня! — неожиданно сказала латиноамериканка.
Широко раскрытые глаза ее полны слез.
— Матерь Божия! Я видела в нем ее лицо! И она сказала, что прощает меня! Я — свободна! Матерь Божья! Я — свободна!
Сестра изумилась.
— Я…
Не думала, что ты знаешь английский.
Теперь была очередь латиноамериканки изумленно моргать.
— Что?
— Как тебя зовут? И почему же ты до сих пор не говорила по-английски?
— Меня зовут Джулия. Джулия Кастильо. Английский? Я не…
Знаю, что вы имеете в виду.
— Или я сумасшедшая, или она, — сказала Сестра. — Давай. Пусть оно будет у меня.
Она потянула кольцо, и Джулия Кастильо отпустила его.
— Хорошо. Как это получилось, что ты не говорила по-английски до этого, Джулия?
— Но компрендо, — ответила она. — Доброе утро. Добрый день. Рада видеть вас, сэр. Спасибо. — Она пожала плечами и смутно махнула в сторону юга. — Матансас, — сказала она. — Куба.
Сестра повернула голову к Бет, которая отступила на два шага и на лице которой было дикое выражение.
Кто сумасшедший? Джулия или я? Эта леди знает английский или нет?
Бет сказала:
— Она говорила по-испански. Она не сказала ни слова по-английски. Ты…
Поняла, о чем она говорила?
— Черт возьми, да, я поняла ее! Каждое, черт побери, словечко! Не…
Она перестала говорить. Рука ее, державшая стеклянное кольцо, дрожала. У костра Арти вдруг сел и икнул.
— Эй! — сказал он слегка невнятным голосом. — А где же наши гости?
Сестра протянула стеклянное кольцо опять Джулии. Латиноамериканка, колеблясь, коснулась его.
— Что ты говорила про Кубу? — спросила Сестра.
— Я…
Из Матансаса, на Кубе, — ответила Джулия на чистейшем английском. Ее глаза расширились от изумления.
— Моя семья перебралась на рыбачьей лодке. Мой отец немного говорил по-английски, и мы поехали на север, чтобы работать на фабрике рубашек. Как это…
Вы понимаете мой язык?
Сестра посмотрела на Бет.
— Что ты слышала? Испанский или английский?
— Испанский. Разве вы не его слышали?
— Нет.
Она взяла кольцо из рук Джулии.
— Теперь скажи что-нибудь. Что угодно.
Джулия покачала головой.
— Ло сиенто, но компрендо.
Сестра посмотрела на мгновение на Джулию, а затем медленно поднесла кольцо к лицу, чтобы всмотреться в его глубину. Ее рука дрожала, и она чувствовала какие-то толчки энергии, проходящие от ее кисти к локтю.
— Это оно, — сказала Сестра. — Эта стеклянная вещь. Я не знаю, как и почему, но…
Эта вещь позволяет мне понимать ее, а она тоже может понимать меня. Я слышала, будто она говорит по-английски, Бет… И я думаю, что она слышала, будто я говорю по-испански.
— С ума сойти, — сказала Бет, но она думала о прохладном потоке, омывавшем ее колени, и горло ее больше не страдало от жажды. — Я имею в виду… Это ведь просто стекло и камни, так ведь?
— Вот, — Сестра подала его ей. — Посмотри сама.
Бет провела пальцем по одному из колосьев.
— Статуя Свободы, — сказала она.
— Что?
— Статуя Свободы. Вот что оно мне напоминает. Даже не саму статую, а…
Венец на ее голове.
Она подняла кольцо к голове, колосьями кверху.
— Это могло бы быть венцом, не правда ли?
— Я никогда не видел более красивой принцессы, — произнес мужской голос из темноты за костром.
Мгновенно Бет схватила кольцо, чтобы защитить его, и отшатнулась в сторону от голоса. Сестра напряглась:
— Кто это?
Она почувствовала, что кто-то медленно идет по развалинам, приближаясь к кругу света возле костра.
Он вступил в кольцо света. Взгляд его задержался на каждом из них по очереди.
— Добрый вечер, — вежливо произнес он, обращаясь к Сестре.
Это был высокий, широкоплечий мужчина с царственной бородой, одетый в пыльный черный костюм. Коричневое одеяло облегало его плечи и шею как крестьянское пончо, а на его бледном, с острым подбородком лице были розовые шрамы от глубоких ожогов, как полосы от кнута. Рана с запекшейся кровью зигзагом пролегла по его широкому лбу от левой брови и до скулы. Большая часть рыже-седых волос сохранилась, хотя на голове были пятна голой кожи размером с однодолларовую монету. Изо рта и носа шел парок от дыхания.
— Не возражаете, если я подойду поближе? — спросил он с расстановкой, в голосе его слышалась боль.
Сестра не ответила. Человек ждал.
— Я не кусаюсь, — сказал он.
Он дрожал, и она не могла отказать ему в тепле.
— Подходите, — осторожно сказала она и отступила, чтобы дать ему пройти. Он сморщился, когда приблизился, хромая, Сестра увидела, почему ему больно: зазубренная полоска металла пронзила его правую ногу выше колена и вышла на три дюйма с другой стороны. Он прошел между Сестрой и Бет и двинулся прямо к огню, где стал греть, вытянув, руки.
— Ах, как хорошо! Снаружи, должно быть, ниже нуля!
Сестра тоже ощущала холод и вернулась ближе к огню. За ней следовали Джулия и Бет, все еще прижимавшая к себе, словно бы защищая, кольцо.
