Сумерки начали рассеиваться. Еще часок нам обеспечен — хорошо, что небо тучами затянуто. А дальше — все, конец.
— Планёрная площадка за стенами, — шепнул я Марку. — Может, жратвы удастся раздобыть…
Марк меня и не слушал. Смотрел на развилку — одна дорога к стенам форта вела, к единственным воротам, другая к ровной площадке на утесе, где планёры садились.
— Давай попробуем, Ильмар, — сказал он вполголоса. — Клянусь, я сумею планёр поднять.
— А посадить сумеешь?
— Должен.
Спрятаться в форте — безумие, но безумие Скользкого Ильмара, а вот поверить, что он планёр поднимет — я столько не выпью.
Но почему бы не поискать укрытие на планёрной площадке?
— Идем.
Дальше постов совсем не было.
А в общем-то, чего планёры охранять? Кому они подвластны кроме летунов высокородных?
Площадка была велика, занимала почти столько же места, сколько и сам форт. Камень стесали ровнее, чем площадь перед графским дворцом. Идешь, как по льду. Только подошвы не скользят, камень ровный, но шершавый. На краю площадки, ближе к форту, высилось несколько строений, мы обошли их стороной.
А планёры и впрямь стояли. Два поменьше, брезентом укрытые, один большой, незачехленный. Марк сразу потянул меня к нему.
Планёр казался птицей. Огромной птицей, расправившей крылья да и замершей устало, не решившись взлететь. Казалось, исполинское тело вот-вот дрогнет, повернет к нам острый клюв и разразится насмешливым клекотом. Я даже не заметил, что шепчу молитву Искупителю, во всех грехах каюсь.
Лишь рядом с планёром я чуть успокоился. Живого в нем было не больше, чем в телеге. Крылья оказались из дерева, из тонких, решеткой переплетенных планок, обтянутых плотной, глянцевой — будто лаком покрытой — материей. Все разукрашено большими яркими аквилами и иными эмблемами. Впереди — маленькая застекленная кабина. Высокий раздвоенный хвост — тоже из дерева и ткани; все это подрагивало на ветру и тонко, жалобно стонало. Под кабиной была закреплена длинная труба, охваченная серыми металлическими обручами. Планёр держали крепкие веревки, иначе он укатил бы в пропасть.
Мальчишка уже лез в кабину. Я заглянул туда — два хлипких деревянных креслица; перед передним — рычаги, педали, тяги на тросах. На доске — несколько циферблатов — механические часы, вроде бы барометр, компас да еще что-то. Стрелки и цифры на приборах были покрыты фосфором и светились. Все остеклено, только потолок — из туго натянутой ткани, но тоже с окошечком в деревянной раме.
Марк уселся в кресло, потом достал из Холода зажигалку.
— Подсвети, Ильмар. Только осторожно, планёр горит, как спичка.
Зажигалка быстро нагрелась, обжигала пальцы, но я терпел.
— Керосин есть, — сказал вдруг Марк.
Он откинулся в кресле, вздохнул.
— Можно попробовать.
Сестра, вразуми дурака! Триста миль по воздуху пронестись! Такое не всякому летуну под силу!
Марк между тем запустил руку под кресло. Поискал там, покачал головой. Перегнулся назад, обшарил второе кресло. Посмотрел под доской с циферблатами — я послушно вел зажигалку вслед за его лицом.
— Карт нет, — тихо сказал Марк. — Беда. Карт нет и…
Он уставился на приборную доску. Циферблаты, рычажки… Круглая дырка, из нее торчат два стальных штыря.
— И запала нет… — устало добавил Марк.
— Не полетим? Ну так пошли отсюда, живо!
— Подожди.
Марк выскользнул из кабины. Безнадежно глянул на другие планёры, покачал головой.
— Летун нужен.
Летун? Это мне понравилось.
Марк пацан, не может он планёром управлять. А вот если настоящему летуну нож к горлу приставить…
— Светает уже, — напомнил я. — В форт лезть…
— Летун далеко от планёра не уйдет. Надо в тех домиках посмотреть.
Я послушно шел за Марком. Голова у него работает, и сейчас его наивная отвага полезнее моей осторожности.
Два строения были без окон, большие, хоть планёр в них загоняй. А третье — просто домик, аккуратный, небольшой.
Марк потянул дверь и беспомощно посмотрел на меня. Ага, мальчик, заперто?
Я протянул руку — он молча отдал кинжал.
Замок простенький. Я провернул механизм, даже не выбив ключ, вставленный изнутри. Подергал дверь — засов.
Засов не поддавался. И щели не было, чтобы клинком отодвинуть.
Я отошел шагов на пять, окинул домик взглядом. Нет, не может тут быть крепкого засова от непрошеных гостей.
Разбежавшись, я ударил в дверь плечом. Задвижка звякнула, дверь распахнулась. Кубарем вкатившись внутрь, я вскочил — Марк, умница, влетел следом, подсвечивая. Нормальному человеку от жалкого язычка огня пользы никакой, а я разглядел шкафы, грубую лавку, кадку с водой, вторую дверь. Пнул ее ногой — настежь!
А вот в этой комнате живут. Раздался шорох, вскрик. Я скорее почувствовал, чем увидел, движение, прыгнул, навалился, нащупал горло и прижал к коже кинжал. Человек затих.
— Лампу ищи! — крикнул я.
Марк заметался по комнате, зажигалка погасла. Ойкнул, налетев на что-то.
Наконец-то звякнуло стекло, зашипел фитиль керосинки.
Я посмотрел на своего пленного.
Вот незадача! Не летун — молодая девица.
Застонав от досады, я убрал нож, сел на краю постели. Девушка сжалась у стены, натянув одеяло до подбородка. Хорошенькая. Светловолосая, волосы в косу заплетены по модному русскому обычаю, голое плечо светится в сумраке.
Девица всхлипнула.
— Где летун? — спросил я строго.
— В форт пошел… комендант его позвал… — она всхлипнула. — Не убивайте меня, люди добрые, ради Искупителя — не убивайте.
Голос приятный. Гулящая девка, но пока еще свеженькая. Куревом не балуется, с солдатами не таскается. Расстарался комендант ради высокородного летуна.
— Не хнычь, не трону, — успокоил я.
Марк закружил по комнате, словно вынюхивая что-то. В шкаф заглянул, к диванчику у стены метнулся, поднял какие-то голубые тряпки.
— Ильмар, форма!
— Летун голый к коменданту пошел? — нахмурился я.
— Только плащ накинул…
Девка разревелась. Ох, у этих баб всегда глаза на мокром месте…
— Ты сюда погляди, — странным голосом сказал Марк.
До меня дошло не сразу, потом все понял.
— А что, подружка, — спросил я. — Летун твой в юбке ходит?
Словно кистенем по морде отвесили!
