строительных работах. Показывали, конечно, не в работе — стали бы они так рисковать своим драгоценным стеклянным дворцом… Никто особо и не смотрел на этот макет. Только я — потому что маленький цилиндрик, где хранилась электрическая искра для запала, был мне знаком.
Подошла Хелен. Глянула, кивнула:
— Догадался? Запал на планёре электрический. А ты что думал, я каждый раз фитиль поджигаю?
— Нет, но… разные есть штуки…
— Раньше мы использовали химический запал. Только недели не проходило, чтобы он сам по себе не сработал, причем когда не нужно. А с электрическим надежнее.
— Надо же, все-таки нашлось полезное применение, — признал я.
Спускались мы по лестнице неторопливо, у лифтов собралась слишком большая очередь. Видно, все торопились по ресторанчикам, гостиницам, а кто и на последние паромы. Небольшая толпа еще была в кунсткамере, но ни у меня, ни у Хелен не было желания любоваться уродами, и мы покинули Хрустальный Дворец.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Страна чудес
Глава первая,
в которой я дважды нахожу принца Маркуса, а Хелен оба раза смеется надо мной.
Ни один город в мире, даже Париж или Рим, не выглядит ночью так красиво, как Миракулюс.
Все сияет!
На аллеях зажглись газовые фонари, причем зажглись сами по себе, фонарщиков я так и не увидал. То ли к ним шли электрические запалы, то ли применялось что-то еще более хитрое. Хрустальный Дворец весь сиял — верхний этаж неживым светом дуговых фонарей, остальные — от нормальных ламп. На нижних ветках деревьев раскачивались маленькие фонарики, их развешивали, быстро скользя на деревянных роликовых коньках, подростки в униформе. Разноцветными огнями пестрели пиццерии, ресторанчики, пивные. И людей меньше не стало, наоборот, все переместились из павильонов и дворцов на аллеи.
— Мне надо заглянуть на планёрную, — сказала Хелен. — Пойдешь со мной или подождешь?
— Подожду, — решил я. — Давай встретимся вон там, у сцены…
Огромный открытый театр и впрямь был одним из центральных мест ночной жизни. Никакой платы за билеты не бралось, люди просто сидели перед сценой за столиками, пили, ели и общались, временами поглядывая на актеров. Хелен кивнула и двинулась по аллее. А я сел за свободный столик, заказал подавальщице коньяк и кофе, уже начиная привыкать к местным ценам, и погрузился в раздумья.
По всему выходило, что наша авантюра обречена на провал. Нет здесь Маркуса, и не было никогда. Еще день-другой мы его поищем, а потом? Нет, надо бежать. А что делать Хелен? Повиниться перед Домом? Убежать со мной? Или сдать меня Страже?
Я сделал маленький глоток коньяка. Посмотрел на сцену. Шел там какой-то водевиль из современной жизни. Актеры то ли не в духе были, то ли просто посредственные, но играли неважно. Зато острили удачно, видно, текст писал хороший комедиограф. Временами шутки пробивали даже увлеченно жующих аристократов, и те к месту начинали аплодировать.
Водевиль был про Дом и Владетеля, озабоченного роскошью Миракулюса, превзошедшего Версаль. Вот Владетель и размышляет, не перебраться ли двору на Капри, а этого не хотят придворные…
Что ж, водевильчик рискованный, а потому даже слабенькая труппа срывала порой аплодисменты. Я лениво наблюдал за действием, размышляя, кто был его автором — почти наверняка из высокородных, чтобы позволить себе подобные шутки. Потом со сцены прозвучало имя Маркуса, и я напрягся.
— А младший принц поможет нам! — заявил один из интриганов. — Я подучу его забраться в рабочий кабинет высокого лица, взять со стола эдикт, а после с ним скрываться… эдикта нет — и гнев его отца обрушится на Маркуса немедля…
Ничего себе! Либо совсем новая пьеса, либо ее каждый раз заново переписывают, отражая все интриги и сплетни Дома.
Я на минуту отвлекся, а когда снова глянул на сцену — по ней крался Маркус!
Чуть не поперхнувшись коньяком, я смотрел, как мальчишка хватает со стола эдикт и бросается наутек. Меня вывел из оцепенения хохот зрителей, услыхавших, что вместо эдикта о переезде глупый принц украл страстное письмо китайской императрицы, тайно влюбленной во Владетеля.
До сцены было далеко, но я готов был руку дать на отсечение, что видел Маркуса. Гениально! Прятаться от розыска, играя самого себя, на виду у сотен аристократов и стражников!
— Что пьешь, Ильмар… — Хелен присела рядом, удивленно уставилась на мое лицо. — Ты словно привидение увидал.
— Маркус…
— Где? — летунья вздрогнула.
— На сцене. Он самого себя в пьесе играет…
— Пошли!
Я бросил на стол монеты, и мы двинулись в обход сцены. Пристройки для актеров и декораций оказались наглухо закрытыми изнутри, и Хелен уж было собралась стучать.
— Подожди… — я склонился над замком. — У тебя есть шпилька?
Хелен вытащила из волос заколку, я одним движением отпер простейший замок.
— Как ты… — она изумленно тронула дверь. — Никогда больше замкам не поверю…
Помещения театра были захламленными и грязноватыми. Даже в Стране Чудес своя изнанка. Мы вышли в узкий коридор, по которому сновали актеры и рабочие. Слышались какие-то невразумительные шутки, смешные лишь их авторам, реплики, непонятные из-за жаргона актерского сословия. У Владетеля, оказывается, «брови текут», а «лорд-клеветник переиграл на балконе». На нас внимания не обращали, то ли все были заняты идущим спектаклем, то ли привыкли к неожиданным посетителям. Я решил, что медлить не стоит, а тут как раз навстречу попался один из «лордов», в ходе действия уехавший с тайной миссией в Руссию. Рассудив, что уж этому комедианту в ближайшие минуты не выходить на сцену, я поймал его за руку.
— Что нужно вам? — с пафосом возмутился «лорд». — Позвольте узнать ваше имя…
Вблизи на актера было смотреть смешно и даже неприятно. Яркий театральный грим делал его лицо похожим на грубо размалеванную маску. Из-под пудры и румян блестели капельки пота. Костюм, такой роскошный издали, оказался аляповатой дерюгой, кружева — рваными и штопаными, меч на боку — откровенно бутафорским.
— Не на сцене, не командуй, — отрезал я. — Где мальчишка, игравший младшего принца? Быстро!
Секунду актер смотрел на меня. Потом улыбнулся.
— А… Прошу вас, уважаемые господа, прошу…
Вслед за ним мы подошли к одной из дверей. Насмешливо раскланиваясь, комедиант распахнул дверь.
Маленькая комната, дешевые зеркала на стенах. Окон нет. Очень душно. Полуголая девица подправляет грим, двое мужчин пьют вино, скинув свои фальшивые драгоценности и пышные одеяния. Перед одним из зеркал торопливо переодевается мальчишка, меняя костюм принца на арестантскую робу.
Я шагнул вперед, Хелен за мной. Комедиант остался в дверях.
