не понимала. Ей хотелось приблизиться к нему. Положить руку на грудь, почувствовать упругие мускулы. Хотелось смотреть, не отводя глаза, ему в лицо и запоминать каждую линию, каждый шрам. И это было просто нелепо.
Случалось, что и прежде ее привлекали красивые мужчины, но это ничуть не походило на то, что она чувствовала теперь. Это не походило на привязанность, которую она испытывала к Роджеру, ее бывшему жениху. Это было глубже. Острее. Она ощущала это всем нутром, и эта сила влекла ее к нему и повелевала быть ближе.
Артур ждал, пока Анна что-нибудь скажет. И ясно было, что он не собирался облегчить ее задачу.
— В таком случае я надеюсь, что дело не в угощении и не в развлечениях?
Он покачал головой:
— Прекрасный праздник, миледи.
Его взгляд снова метнулся к двери.
Анна шагнула и оказалась рядом с Артуром, имея твердое намерение не дать ему уйти.
— Вы не любите танцевать?
Когда его брови снова изумленно взметнулись, Анна покраснела, понимая, как неуместно прозвучал ее вопрос. Он прозвучал так, будто она хотела, чтобы он пригласил ее на танец. Разумеется, так и было, но совсем не в духе леди было выражать свое желание так бесстыдно.
Но возможно, именно это и требовалось. Ей ненавистно было думать, что кому-то скучно на их празднике.
— Иногда.
Он колебался, и на мгновение Анна подумала, что он ее пригласит. Но тут его взгляд переместился куда-то за ее спину, и все его тело напряглось. Если бы она не всматривалась в него так внимательно, не заметила бы холодного стального блеска в его взгляде.
Он снова повернулся к ней, позволив себе оглядеть всю ее фигуру.
Она судорожно вздохнула. Никогда никто не смотрел на нее так дерзко. Возможно, это было бы волнующе, если бы взгляд его не был таким бесстрастным, будто он разглядывал лошадь на рынке. И не слишком высоко оценил ее.
— Но не сегодня.
Рыцарь не мог бы выразиться яснее. Он не хотел с ней танцевать. Анна оценила его поведение правильно, ошибки быть не могло.
Глаза Анны расширились, и в них появились растерянность и боль, отчего Артур почувствовал себя неуклюжим болваном.
— Конечно, — сказала она тихо, и щеки ее окрасил румянец смущения. — Сожалею, что я вас побеспокоила.
Она опустила глаза и отступила на шаг.
И он снова почувствовал это… нечто странное, что уже чувствовал тогда возле церкви. Невозможность дать ей уйти.
Он провел руками по волосам, стараясь прогнать это чувство, эту настоятельную потребность, и утихомирить внезапно возникшее беспокойство. Но это не помогло.
«Ах, черт возьми!»
Он потянулся к ней.
— Постойте, — сказал он, удерживая ее за руку.
При его прикосновении Анна замерла и осталась стоять, не глядя на него, а на щеках ее все еще горел румянец.
Он отпустил ее руку.
Анна вскинула подбородок и спросила:
— Да?
Их взгляды встретились, и Артур мысленно обругал себя.
Что, будь он проклят, он собирался сказать?
«Я польщен, но ничего не выйдет. Я здесь для того, чтобы уничтожить вашего отца».
Или: «Я не могу танцевать с вами, потому что опасаюсь, что вы можете узнать во мне шпиона Брюса, спасшего вас возле церкви».
Анна смотрела на него, ожидая объяснений.
— Меня ждет неотложное дело, — пробормотал он, понимая, что ведет себя как идиот.
Ему не следовало болтать. И с какой стати он должен ей что-то объяснять?
Он чувствовал на себе ее испытующий взгляд, чувствовал, как ее взгляд проникает в него, и у него появилось неприятное ощущение, будто она видит больше, чем он хотел ей показать.
— И ничего больше? — сказала она, заполняя паузу.
Он пожал плечами:
— Ни на что другое у меня не остается времени.
На губах ее появилась недоверчивая улыбка:
— Разве рыцари не имеют право хоть один день отдохнуть и повеселиться?
Ее ответ прозвучал непринужденно. Его же был тяжеловесным:
— Нет, не все. По крайней мере не я. Тем более когда впереди маячит война.
Он почти сожалел о своей честности, когда заметил тревогу в ее полных ожидания больших синих глазах. Было ясно, что ей не хотелось думать о тяжелой ситуации, в которой оказался отец. Неужели она могла быть такой наивной или, возможно, жила в каком-то фантастическом мире? В мире пиров и праздников, счастливо покоящаяся в лоне своей семьи, пока война заворотами ее дома правила бал и творила хаос.
Его слова произвели на нее именно такое впечатление, на которое он рассчитывал с самого начала. Когда она снова посмотрела на него, он не заметил в ее взгляде и намека на особый женский интерес. Она теперь смотрела на него, как на любого другого воина, явившегося служить отцу. Он только сейчас увидел разницу между прежним и теперешним ее взглядами.
— Ваша приверженность долгу достойна похвалы. Я не сомневаюсь в том, что отцу повезло, что у него на службе оказался такой рыцарь, как вы.
Артур испытал желание рассмеяться. Если бы она только знала! Едва ли его присутствие в доме Джона Лорна можно было счесть везением. Он не был рыцарем на службе у ее отца. Он только играл эту роль. Он был горцем, хайлендером. И единственным кодексом, которым руководствовался, было стремление победить. Убить или быть убитым.
Внезапно возле его собеседницы оказалась другая ипостась леди Мэри, только старше и полнее.
— Вот ты где, дорогая. А я везде ищу тебя.
— В чем дело, матушка?
Нотка беспокойства в голосе Анны взволновала его. Ее не следовало огорчать.
— Мужчины снова толкуют об этом ужасном Роберте Брюсе. А твой отец гневается. — В голосе матери звучал страх. — Ты должна что-то сделать.
— Не волнуйся, — сказала Анна, похлопав мать по руке. — Я обо всем позабочусь.
Артур заподозрил, что Анна слишком многое брала на себя.
Леди Мэри оглядела его и, по-видимому, поняла, что прервала их беседу. Она одарила его смущенной и извиняющейся улыбкой.
— Прошу прощения, сэр. Вам придется дождаться следующего танца.
— Речь не идет о танце, — сказала Анна твердо. — Сэр Артур уходит.
Хотя ее тон не был невежливым, Артур понял, что она сбросила его со счетов.
Не удостоив его прощального взгляда, Анна последовала за матерью и исчезла в толпе гостей.
Несколькими часами позже Анна постучала в дверь солара своего отца.
Он пригласил ее войти и отпустил свою охрану.
Анна дождалась, пока члены клана покинут комнату, и приблизилась к отцу.
— Ты хотел меня видеть, отец?
Джон Макдугалл, лорд Лорн, сделал дочери знак занять место напротив себя. После утомительного
