Трудно было поверить, что всего год назад этот король-разбойник бежал с горсточкой сподвижников и дело его казалось почти проигранным. Но беглый король вернулся и главным образом благодаря кончине короля Англии Эдуарда I теперь снова претендовал на трон Шотландии.
И, будь то греховным или нет, Анна молилась о смерти их врага. Она готова была нести наказание, принять епитимью за свои злые мысли, если это давало ей возможность защитить отца и клан от человека, готового их уничтожить. К тому же монахини говорили ей много раз, что она не годилась для монашеской жизни. Она слишком много пела и смеялась и, что было гораздо важнее, никогда не была так предана Господу, как своей семье.
Анна взглянула на отца, пытаясь понять его реакцию на письмо, которое он сейчас читал.
Судя по всему, новости скверные. Красивое лицо отца раскраснелось, глаза заблестели, как в лихорадке, а губы сжались в тонкую линию. Такое выражение лица лорда Лорна вселяло страх в сердца самых закаленных в боях воинов, но у Анны вызвало лишь беспокойство.
Она сжала подлокотник кресла, на котором сидел отец, и с беспокойством спросила:
— В чем дело, отец? Что случилось?
Он поднял на нее глаза. Ее охватил страх, когда она прочла в его взгляде признаки зарождающегося гнева. Близкая к апоплексической ярость отца всегда ее пугала. Он мог поспорить своим бурным темпераментом с королями Англии из анжуйской династии Плантагенетов, известными своими приступами гнева, но после недавней болезни такого с ним больше не случалось. Сильный приступ гнева вызвал у него в прошлый раз боль в руке и груди. От этой боли он замер, у него сперло дыхание, а после того, как приступ прошел, ему пришлось пролежать в постели около двух месяцев.
Отец смял пергамент и буркнул:
— Бьюкан бежал. Комины разбиты.
Анна была потрясена, и ей потребовалась минута, чтобы понять, что он сказал, потому что ей это показалось немыслимым. Джон Комин, граф Бьюкан, родич Джона Комина, павшего лорда Баденоха, был одним из самых могущественных людей в Шотландии.
— Но как? — спросила она. — Ведь Брюс на краю могилы.
Отец всегда поощрял своих детей задавать вопросы. Он осуждал невежество даже в женщинах и именно поэтому настоял, чтобы все его дочери получили образование в монастыре. Но, видя, как пылает гневом его лицо и как он будто оцепенел от ярости, она почти пожалела, что задала вопрос.
— Этот наш бич способен творить чудеса даже на смертном одре, — ответил он с отвращением. — Люди уже считают его героем вроде второго воплощения Артура из Камелота. Бьюкан загнал мерзавца в угол в битве при Инверари, но его люди спасовали, увидев Брюса во главе армии. — Он ударил кулаком по столу, и из кубка выплеснулось вино. — Комины бежали, как зайцы, при виде больного вождя, которого несли в бой на носилках. Они разбегались от этого чертова калеки!
Он раскраснелся, и на висках у него выступили набухшие вены.
У Анны от страха сжалось сердце. Но не потому, что она испугалась его гнева, а из-за опасения за его здоровье. Глаза ее были полны слез, однако она не позволила дать им пролиться, потому что ее гордый отец счел бы это за проявление слабости; Он был могучим воином и не нуждался в том, чтобы его жалели и нянчились с ним.
Но эта война его убивала так же безжалостно, как медленно действующий яд. Если бы Анна могла помочь ему пережить эти горести, связанные с Брюсом, все бы наладилось. Почему бы этому лжекоролю не поддаться болезни и не пасть ее жертвой? Тогда все было бы кончено.
Вместо того чтобы лить слезы, заламывать руки и умолять отца, Анна взяла его ладонь и лукаво улыбнулась:
— Лучше не говори так при матушке. Ты ведь знаешь, она не любит, когда кто-то ругается.
На мгновение Анне показалось, что отец не услышал ее слова, но гнев медленно стал улетучиваться. Когда лорд Лорн наконец посмотрел на дочь, будто только теперь по-настоящему увидел ее, она с невинным видом спросила:
— Может, мне позвать ее?
Он издал хриплый смех, похожий на лай, и ответил:
— Не смей этого делать. Она заставит меня пить какой-нибудь отвратительный отвар. Господу известно, что намерения у твоей матери благие, но она способна и святого угробить своим постоянным беспокойством. — Он покачал головой и с любовью посмотрел на дочь, давая понять, что разгадал ее намерения. — Тебе нечего опасаться. Ты знаешь, что я очень крепок. — Он прищурился. — А ты хитрюга, Анна, любовь моя! Ты похожа на меня больше остальных детей, я тебе это всегда говорил.
Анна улыбнулась, обрадованная комплиментом, и на щеках у нее появились ямочки.
— Да, отец.
Лорд Лорн вздохнул:
— Бьюкан пишет, что будет искать прибежища в Англии. Раз Комины разбиты, узурпатор обратит свои силы против нас.
«Против нас»? Анна с трудом сглотнула. Ее объял ужас.
— А как же перемирие?
Несколько месяцев назад, когда Брюс начал свой поход на север, он на некоторое время обратил свой взоры на людей Аргайлла и подумывал о том, чтобы вступить с ними в бой, угрожая им и с суши и с моря. Отец, будучи больным и испытывая недостаток в воинах, согласился на перемирие, как сделал на севере граф Росс. И Анна надеялась, что это перемирие положит конец кровопролитию.
— Его срок истекает на августовские Иды[1]. И днем позже мы можем ожидать неприятеля у ворот. Он вытеснил Макдауэллов из Галлоуэя, а раз уж Комины разбиты…
Отец снова поморщился от отвращения.
Чувствуя, что его гнев грозит вернуться, Анна напомнила ему:
— Граф Бьюкан никогда не был хорошим полководцем. Ты много раз это твердил. С тобой этому королю-разбойнику не повезет, и в этом в первую очередь причина, почему он пошел на перемирие. Битва при Дэл-Рай еще свежа в его памяти.
Отец принялся теребить увесистую серебряную брошь на шее. Большой овальный кристалл, окруженный крошечными жемчужинками, был талисманом, напоминавшим, насколько близка была возможность пленить беглого короля. Им почти удалось захватить Брюса, буквально сжать его в тисках, но брошь отстегнулась в момент схватки.
По едва заметной улыбке отца Анна могла помять, что ему были приятны ее слова.
— Ты права, но на этот раз наша недавняя победа его не остановит. Между ним и короной стоим мы все.
— А как насчет графа Росса? — спросила Анна. — Он, конечно, будет сражаться на нашей стороне?
Отец сжал губы:
— На Росса рассчитывать не приходится. Он не захочет оставить свои земли без защиты. Но я попытаюсь убедить его, что нам нужно объединить свои силы и раз и навсегда разбить короля- разбойника.
В речи отца не содержалось укора, и все же Анна почувствовала угрызения совести. Убедить Росса было бы легче, если бы в прошлом году она приняла предложение его сына Хью.
— Я созову своих баронов и рыцарей и пошлю письмо королю Эдуарду с просьбой о помощи. Он и вполовину не такой король, каким был его отец, но, возможно, поражение Комина в конце концов заставит его понять необходимость направить на север как можно больше людей.
Однако в его тоне Анна не расслышала надежды. Она знала так же хорошо, как ее отец, что не стоит особенно надеяться на помощь Эдуарда II. У нового короля Англии и без того хватало забот, чтобы еще беспокоиться и о Шотландии. Хотя английские солдаты и были расквартированы во многих ключевых точках и замках вокруг Шотландии, особенно вдоль ее границ, Эдуард отозвал многих своих полководцев, в том числе Эймераде Валенса, нового графа Пемброка.
Анна прикусила губу:
— А если помощь не придет?
Она понимала, что лучше не спрашивать отца, смирится ли он с этим. Он предпочел бы увидеть их
