обратно на разведку. Они ехали шагом по очередной глинистой улице с глубокими колеями от телег, как вдруг увидели в незастекленном окне заброшенной хибары конскую морду.
Не останавливаться, предупредил Ролинс.
Джон Грейди кивнул.
Когда они вернулись к тополям, Блевинса и след простыл. Ролинс окинул взглядом пустынные и пыльные окрестности и потянулся за табаком.
Знаешь, что я тебе скажу, брат?
Ну?
За всю свою жизнь я один раз по-настоящему дал маху. Согласился на этот вот идиотизм. Раньше такого со мной не случалось. Раньше я всегда имел возможность выбирать. Ты меня понимаешь?
Вроде как понимаю… Ты что предлагаешь-то?
Ничего особенного. Только учти: у нас с тобой остался последний шанс. Сейчас или никогда. Другого такого шанса уже не будет, помяни мое слово, приятель…
По-твоему, надо бросить его?
Так точно. К чертям собачьим!
А если бы на его месте оказался ты?
Но я-то на своем месте.
Но если все-таки ты попал бы в его положение, что тогда?
Ролинс сунул в рот сигарету, переместил ее языком в угол, взял спичку и зажег ее о ноготь. Потом посмотрел на Джона Грейди.
Я бы не бросил тебя, а ты меня. На этот счет можно не сомневаться.
Ты понимаешь, в какой он угодил переплет?
Понимаю. Но угодил по собственной дурости!
Ролинс курил. Джон Грейди сидел, сложив руки перед собой на луке седла, и смотрел на них. Потом он поднял голову.
Я не могу, сказал он.
О'кей.
В каком смысле?
В самом прямом. О'кей значит о'кей. Я так и знал, что ты это скажешь. Не можешь так не можешь. На нет и суда нет.
Они спешились, привязали коней, а сами улеглись на сухие листья под тополем и вскоре заснули. Когда они проснулись, уже начало темнеть. Мальчишка сидел на корточках чуть поодаль и смотрел на них.
Скажите спасибо, что я не жулик, произнес он, а то запросто мог бы обобрать вас до нитки и ускакать. Ищи ветра в поле…
Ролинс повернулся, посмотрел на него из-под шляпы и снова отвернулся. Джон Грейди сел.
Ну, что-нибудь узнали, спросил Блевинс.
Твой гнедой здесь.
Вы его видели?
Да.
А седло?
Седла, извини, не видели.
Пока не получу все обратно, дальше не поеду, отрезал Блевинс.
Нет, вы только его послушайте! Крутой парень, фыркнул Ролинс.
Что он хочет этим сказать, спросил Блевинс Джона Грейди.
Не обращай внимания.
Если бы пропали его вещички, он запел бы по-другому. Не угомонился бы, пока не вернул бы все обратно.
Не поднимай волну.
Слушай, жопа. Если бы не этот человек, меня бы здесь не было. Я оставил бы тебя в том овраге. Нет, виноват. Я оставил бы тебя еще там, на Пекосе, понял?
Мы попробуем вернуть твоего коня, сказал Джон Грейди. Если это тебя не устраивает, так и скажи.
Блевинс уставился в землю.
Ему плевать, сказал Ролинс, и это ясно как божий день. Ему плевать, если нас пристрелят за конокрадство. Он этого, наверное, и добивается.
Это не конокрадство. Конь мой, сказал Блевинс
Серьезно? Ты бы им сразу так и сказал. Тот, у кого твой конь сейчас, все поймет.
Ладно тебе, пробормотал Блевинс
Джон Грейди посмотрел на него.
Мы вернем тебе коня, если ты сразу на нем уедешь отсюда.
Ладно.
Даешь слово?
Его слово – большая ценность, подал голос Ролинс.
Джон Грейди посмотрел на Ролинса. Тот лежал, накрыв лицо шляпой. Тогда он снова повернулся к Блевинсу.
Договорились?
Джон Грейди встал, взял скатку и, подойдя к Блевинсу, протянул ему одеяло.
Ложимся спать, спросил мальчишка.
Я ложусь.
Вы поели?
А то как же. Съели по хорошему бифштексу, а потом поделили и твой, сказал Ролинс.
Ну вас, буркнул Блевинс.
Когда они проснулись, луна уже зашла. Они сидели в темноте, курили. Джон Грейди смотрел на звезды.
Который час, парень, спросил его Ролинс.
В наших местах луна в первой четверти заходит в полночь.
Черт. Пожалуй, я снова лягу в кроватку, сказал Ролинс, затягиваясь сигаретой.
Валяй. Я тебя разбужу.
Годится.
Блевинс тоже лег спать. Но прежде чем заснуть, он долго сидел и смотрел на небесный свиток, развернувшийся от черной ограды гор на востоке. Городок был погружен во мрак. Стояла тишина. Ни одна собака не пожелала залаять и заявить о себе. Блевинс посмотрел на Ролинса, завернувшегося в одеяло, вспомнил его слова и подумал, что он, конечно же, прав и возразить ему нечего. Ночь тянулась и тянулась, и ковш Большой Медведицы медленно наклонялся.
Джон Грейди разбудил их за час до рассвета. Они заседлали лошадей, и Джон Грейди дал Блевинсу веревку.
Можешь сделать недоуздок?
Запросто!
Только спрячь под рубашку. Чтобы никто не видел, сказал Ролинс.
А кто в это время может увидеть?
Мало ли кто! Я заметил вон там огонек.
Поехали, сказал Джон Грейди.
В том проулке, где они обнаружили коня Блевинса, никаких фонарей не было и в помине. Они ехали медленно. Какая-то собака, ночевавшая на обочине, вдруг проснулась и начала лаять. Ролинс сделал вид, что сейчас запустит в нее тяжелым предметом, и она убралась от греха подальше. Когда они оказались возле нужного дома, Джон Грейди спешился, подошел к окну, заглянул, потом вернулся и сказал:
Не видать.
На улочке стояла мертвая тишина. Ролинс наклонился, сплюнул и выругался.
