оставаться свободной.
— Храня верность своему искусству и продолжая голодать в жалкой лачуге? — насмешливо спросил он.
— Тебе этого все равно не понять, — холодно возразила Сэм.
— Это почему же? Думаешь, я такой законченный ханжа и мещанин?
— При чем тут это? Просто все твои идеалы и твой образ жизни очень отличаются от моих. Меня не волнуют деньги, стабильность…
— А мне кажется, что как раз о стабильности тебе и не мешало бы сейчас подумать. Ты ведь теперь не одна.
— Думаешь, я этого не понимаю? — сердито бросила Сэм. Ее раздражение начало передаваться и Хлое: малышка заерзала и принялась сердито хныкать. Сэм осторожно приложила ее к другой груди, поглаживая крохотную головку. — Поэтому я и благодарна тебе…
— Ради Бога, при чем тут благодарность! Она моя родная племянница.
— А я ее мать! — В этот момент раздался яростный писк Хлои: размахивая кулачками, словно боксер, она принялась брыкаться и извиваться, едва не вырываясь из рук. Сэм с радостью воспользовалась этим. — Послушай, я кормлю ее, а ты тут кричишь. Видишь, ее это нервирует.
— Хорошо. — Было видно, что он все понял, но спорить не стал. — Поговорим позже.
— А, по-моему, говорить не о чем, — отозвалась Сэм, укачивая Хлою. — Давай просто признаем, что мы разные, только и всего.
— Как знаешь. Что ж, спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Как только он вышел, Сэм снова принялась успокаивать дочурку.
— Все, малышка, он уже ушел, не надо больше плакать.
Но утихомирить Хлою было делом непростым, и вскоре ей стало ясно, что предстоит еще одна бессонная ночь.
По крайней мере, одна проблема, похоже, решена, размышляла Сэм. Она немного опасалась, что, сумев убедить ее перебраться к нему в Лондон, Эйдан снова начнет настаивать на женитьбе. И кажется, ей удалось показать ему, что он понапрасну теряет время.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
«И хрюшка визжала и визжала всю дорогу домой!» Ну, вот — оделись, теперь можно идти. Куда мы отправимся? На пруд, кормить уточек?
Июль был в самом разгаре, и погода стояла жаркая. Если бы парк не располагался так близко от дома, Сэм наверняка возненавидела бы эту городскую жизнь. Но, прогуливаясь по зеленым тропкам в тени вековых дубов и наблюдая, как пасутся олени, можно было без труда представить, что ты вдали от машин и асфальтовых мостовых.
Впрочем, это не всегда помогало, размышляла Сэм, спускаясь с Хлоей по широкой парадной лестнице. Лондон был здесь ни при чем, все дело в этом доме.
Нет, она вовсе не хотела прослыть неблагодарной. Дом был великолепен: старинное здание с антикварной мебелью и потрясающей коллекцией живописи. Будь все иначе, она бы, наверное, даже полюбила его, но полгода спустя ей стало казаться, что ее заключили в роскошную золотую клетку.
Сэм и не думала, что прогостит здесь так долго, но как могла она уехать? Мать Эйдана души не чаяла в своей внучке.
Но главное — сам Эйдан. По сути дела, он почти все время был в отъезде. А когда появлялся дома, держался по отношению к ней подчеркнуто вежливо, даже немного отстранение Опасения, что он снова начнет докучать ей своими предложениями, оказались напрасными. Напротив, он регулярно встречался с несколькими девушками. Одна была дочерью графа, другая — очень элегантная телеведущая.
К сожалению, сей факт не помешал Сэм все-таки влюбиться в него. Это было невыносимо: находиться так близко и скрывать свои чувства, делая вид, что они всего лишь дальние родственники.
— Какая же глупая у тебя мамочка, — сказала она Хлое. — Как можно быть несчастной в такой чудесный ясный день? Пойдем-ка возьмем колясочку, а потом заглянем на кухню, не оставила ли тетя Ви хлебных крошек для уточек.
Десять минут спустя, усадив Хлою в коляску, она уже спускалась с крыльца. Осторожно двигаясь по ступенькам, чтобы не слишком трясти малышку, она не заметила, как от калитки отошли двое.
— Мисс Дагган?
Сэм озадаченно остановилась, глядя, как один из незнакомцев с камерой в руках полна корточках, пытаясь сфотографировать их с Хлоей.
— Джон Бреннан, — представился второй, протягивая ей навстречу микрофон. — «Санди Бейкон». Это мой коллега, Роджер Уильяме. Расскажите нам свою историю, мисс Дагган. Как долго вы с Эйданом Харпером вместе?
— Что?..
— Вы знаете, что он продолжает встречаться с Имоджен Ларссон?
— Я… Нет, не знала, но…
Фотограф протянул руку к Хлое, и Сэм запаниковала, решив, что это похитители.
— Не смейте! — закричала она, хватая коляску. — Убирайтесь! Я закричу!
— Мы всего лишь журналисты, мисс Дагган, — успокоил ее парень с микрофоном. — Мы выполняем задание. В прошлом году мистер Харпер очень близко общался с мисс Ларссон. Ходили слухи, что они собираются пожениться. Что вы можете сказать об этом?
— Они просто… друзья, — бросила она, стараясь развернуть коляску и заслоняя собой дочку. — Уходите, я не позволяла фотографировать Хлою.
— Хлоя? Красивое имя. Она прелестный ребенок. И очень похожа на папочку.
— Уходите! Вы нарушаете право частной собственности. Я сейчас вызову полицию.
Наконец ей удалось войти в дом. Захлопнув перед ними дверь, она в ужасе прижалась к ней спиной. Господи, да что же это такое? По крайней мере, не похитители… Но зачем им понадобилась фотография Хлои? И что они имели в виду?..
Сэм рассмеялась, догадавшись, в чем дело. Каким-то образом газетчикам удалось разузнать про Хлою, а едва увидев ее, они пришли к тому же очевидному — хотя и ошибочному — выводу, что и персонал больницы, где она родилась. Решили, что она — дочь Эйдана.
В последующие несколько дней ей было уже не до смеха. Всякий раз, пытаясь выйти из дома, она неизменно наталкивалась на вездесущую камеру, высматривавшую ее, словно Циклоп, то из-за калитки, то из кустов живой изгороди. С каждым днем газетчики становились все наглее, оскорбляя и насмехаясь над ней. Сэм понимала, что ее пытаются спровоцировать, и им это почти удавалось.
К тому времени, когда Эйдан вернулся из Нью-Йорка, Сэм была уже на пределе. А раз именно он втянул ее в эту историю, притащив с собой в Лондон, пусть сам и расхлебывает.
Она как раз уложила Хлою, когда в воротах показалась его машина… Приготовившись к бою, она зашагала навстречу. С порога заметив ее воинственное настроение, Эйдан удивленно поднял брови.
— Что случилось?
— Ничего страшного, — ядовито произнесла она. — Просто вот уже несколько дней я практически под домашним арестом.
— Почему? — нахмурился он. — В чем дело?
— Газетчики! Ты разве не заметил? Они там чуть ли не лагерь разбили. Какая-то воскресная газета — не помню точно. Хотели сфотографировать Хлою, а также узнать, что я думаю о твоих встречах с Имоджен Ларссон.
— Вот оно что! — рассмеялся он, поднимаясь по лестнице.
— Не понимаю, что тут смешного! Они решили, что я твоя подружка. Правда, при этом употребили другое слово. А еще обозвали меня жалкой простушкой, которая терпеливо сидит дома, пока ты… крутишь
